(Не)родной сын. Шанс на материнство
Шрифт:
– Правда? – его бровь подпрыгивает. – Так откажись от чужого ребенка, и не будет никаких условий.
– Я знаю. И в мыслях не было корыстных поступков, это все перейдет по наследству Косте, когда он вырастет.
– Тогда ты сделаешь то, о чем прошу. Это своего рода гарантия.
Я вдыхаю глубже, платье ужасно давит на грудину, хотя все в размер. Вероятно, меня душат обстоятельства, с которыми приходится считаться.
– Пусть будет по твоему, – не без труда соглашаюсь я.
– Вот и славно, – лыбится по-дьявольски. – Какой чудный вечер, не правда
Просто отвратительный.
– Я иду на это только ради малыша, – говорю я.
– Я тоже, – он наклоняется ко мне и смотрит прямо в глаза. – И не забывай, что я пошел на уступки и помогаю тебе, поэтому не стоит примерять на себя роль жертвы.
Сглотнув, опускаю глаза, и после коротко киваю.
– Да, спасибо, Виктор.
– Пожалуйста, Вера. Кстати, тебе пора снимать черное, ты скоро выйдешь снова замуж. Не вяжется.
Да, вся моя жизнь после смерти мужа как-то не вяжется. Я взяла слово с Бориса, что после рождения ребенка он исчезнет из моей жизни, но я не думала, что все это окажется настолько буквально. А выходить замуж сразу после смерти мужа – это вверх всяких приличий. Косо будут смотреть все, в особенности, близкие, а также желтая пресса, которые как голодные шакалы накинутся на эту новость.
– Пообещай, мы не будет разглашать о заключении брака столько, сколько это будет возможным. Ты же должен понимать, кем я буду выглядеть в глазах близких, друзей, коллег.
– Принимается.
– Спасибо за понимание.
Хоть в чем-то мы обоюдно сошлись.
– Может что-то еще?
– Да, важное. Чем ты вообще занимаешься, где работаешь?
– Снос и демонтаж зданий.
– Любишь разрушать? – кривая шутка сама вылетает из меня.
– У меня это в крови, – серьезно отвечает он. И мне становится не по себе.
Ты вообще не знаешь этого человека, Вера… Закрытый, глухой как бетонная стена. В тихом омуте черти водятся. Может он маньяк, помешанный, больной на всю голову.
– У тебя большая семья, перед которой мне придется изображать твою жену? – меняю тему я.
И похоже это плохое решение, потому что взгляд Виктора мрачнеет. Четкая линия скул прорисовывается на мужском лице.
– Её нет. Не переживай, кривляться не придется.
– Как нет?
– Скажем так, они не лезут в мою жизнь, а я – в их, – не хочет вдаваться в подробности он.
– Родные, но как чужие?
– В точку.
– Ясно… – выдыхаю с сочувствием. – У меня на самом деле тоже только тетя осталась, да и та лежит с переломом в больнице сейчас, на похороны мужа не смогла приехать.
От столь интересного факта из моей жизни Виктор смотрит на часы и достает из кармана телефон. Тыкает быстро пальцами по экрану и после возвращает занятой взгляд на меня.
– Мне надо отъехать. Завтра приедет машина, и отвезет вас с вещами ко мне.
Я киваю.
– Во сколько?
– С утра.
Жестом руки он подзывает официанта и достает портмоне.
– Я сама заплачу, – спохватываюсь я. За разговором к заказанной еде еще даже не притронулась.
– В нашей, пусть и фиктивной семье, плачу
И приколачивает сказанное твердым взглядом, чтобы лучше усвоилось. Я останавливаю мельтешение в сумке и сглатываю. Не привыкла, когда мужчины открыто командуют. С мужем я чувствовала себя наравне, а тут… Чувствую, это лишь из одно из тысячи правил Виктора Зверева. Ну и фамилия, под стать владельцу, конечно… Слава богу, в нынешнее время жене не обязательно брать фамилию мужа.
– До завтра, – прощается Виктор и уходит, оставляя меня одну за столиком.
Я отпиваю пару глотков ягодного фреша и, дав себе пару секунд на раздумье, нахожу в сумке визитку Зверева. Фотографирую и отправляю её письмом одному очень хорошему человеку, назовем его так.
– Алло, Гриша, привет, – звоню ему, чтобы уведомить о своей просьбе. – Можешь помочь мне? Есть дело… Я тебе на почту отправила контакты человека, собери на него информацию, какую возможно. Я хочу знать все. И как можно скорее.
Глава 11
Виктор
Попалась…
Все оказалось намного легче и быстрее, чем я ожидал. Вера-Вера… Ты же сама все сделала.
В приподнятом настроении после ресторана я сажусь за руль и еду к отцу. Дом Шрамовых – место, где я всегда был изгоем. Но пришло время перемен и гребанной справедливости. Да, наконец, пришло мое время.
С бурлящей в венах кровью я уверенным движением распахиваю двери дома и целенаправленно шагаю к лестнице, ведущей в спальню к отца.
– К нему нельзя. Он слаб, – преграждает путь Яр, мой ненавистный сводный брат и любимый наследник семейства Шрамовых.
Яр сжимает мое плечо в угрозе, но плевать я хотел на него и на его жалкие попытки остановить меня.
– У меня для него хорошие новости, – небрежно дёргаю плечом и буровлю брата мрачным взглядом исподлобья.
– Что от тебя может быть хорошего? – его пренебрежение всегда меня раздражало. – Он не хочет тебя видеть.
– Тебя забыл спросить.
Фыркнув, я толкаюсь вперед и открываю дверь спальни. Здесь тихо как в морге, свет приглушен шторами. Отец болен, угасает на глазах, за чем невыносимо наблюдать. Сейчас он прикован креслу, плохо разговаривает, нуждается в сиделке, но соображает он ясно. На посторонний звук его слабые глаза дергаются в мою сторону. Я прошу сиделку выйти, а сам сажусь на стул рядом кроватью.
– Отец… – голос деревянеет. Я прочищаю горло и продолжаю. – Совсем скоро я докажу тебе, как ты ошибался. Я отомщу за нашу семью, и ты примешь меня. И полюбишь так, как должно любить сына. Этот выродок Яр не способен быть достойным приемником, им должен стать я… И скоро ты поймешь это.
Отец открывает рот и произносит что-то невнятное.
– Повтори, – склоняюсь ниже.
– Он сказал «пошел вон», – доносится голос Яра за спиной. Он пропитан неприязнью ко мне.
Вспышка гнева поднимает меня с кровати. Как же я ненавижу этого ублюдка. А он меня. Пронизываем друг друга убийственным взглядом и молча испепеляем.