Не считая собаки
Шрифт:
– Потеряемся? – переспросила она, завязывая маску.
– А вот этой обмотай правую ладонь, – инструктировал я. – Дверные ручки могли раскалиться. Переброска на пятьдесят восьмой ступени снизу, не считая пола.
Я сделал и себе обмотку из оставшейся полосы.
– Что бы ни случилось, не останавливайся. Готова?
Она кивнула, и зеленовато-карие глаза над маской испуганно расширились.
– Спрячься мне за спину.
Я осторожно приоткрыл правую створку двери. Нет, пламя не вырвалось, только клуб бронзового дыма. Отпрянув, я выпустил его и заглянул внутрь.
Не так
– Осторожнее по стеклам. Глубоко вдохни – и вперед! Я за тобой.
Я распахнул створку.
Верити помчалась бегом, я за ней, закрываясь от палящего жара. Добежав до западной двери, она рванула ее на себя.
– Сразу налево! – крикнул я, хотя Верити меня уже вряд ли слышала сквозь рев огня. – Наверх! – заорал я, увидев, что она застыла, удерживая створку. – Не жди меня! – Мне оставалось еще пара метров. – Беги наверх!
За спиной раздался рокот, и я обернулся, решив, что рушится арка клерестория. С оглушительным звоном окно Кузнечной капеллы разлетелось веером сверкающей шрапнели.
Я пригнулся, закрываясь рукой, успев подумать за миг до того, как взрывная волна бросила меня на колени: «Фугас. Откуда?! В собор не было прямых попаданий».
Но ощущалось это в точности как фугас. Собор содрогнулся, озаряясь слепящим белым светом.
Шатаясь, я поднялся с колен и замер, глядя на противоположный торец нефа. Ударная волна на миг развеяла дым, и в призрачном белом свете стало отчетливо видно все: и объятую пламенем статую над амвоном, тянущую руку к небу, словно утопающий, и скамьи в Детской капелле, где горели странным желтым огнем бесценные мизерикорды, и алтарь в Капелле вязальщиков. А еще ограду Кузнечной капеллы.
– Нед!
Я рванулся туда. Но пробежал всего пару шагов. Собор содрогнулся снова, и перед Кузнечной капеллой прямо на скамьи рухнула горящая балка.
– Нет! – отчаянно завопила Верити. – Стой!
Еще одна балка, укрепленная стальной арматурой по технологии Скотта, повалилась поперек первой, взметнув столб черного дыма, который заволок весь северный торец нефа.
Пусть. Все, что требовалось, я разглядел.
Я метнулся к западному порталу, проскочил через дверь башни и понесся по озаренной огнем лестнице, думая, что же я теперь скажу леди Шрапнелл. За тот краткий миг в яркой вспышке фугаса я успел рассмотреть все: и мемориальные таблички на стенах, и отполированного орла на амвоне, и закоптившиеся колонны. И северный неф, где перед оградой капеллы чернела пустая кованая подставка под вазу.
Значит, его все-таки унесли для сохранности. Или сдали в металлолом. Или продали на барахолке.
– Нед! – крикнула Верити. – Быстрее! Сеть открывается!
Леди Шрапнелл ошиблась. Епископского пенька в соборе не было.
Глава двадцать пятая
– Нет, – сказал Харрис, – если уж нам нужен отдых и
Снова в башне – Бочонок амонтильядо – В прачечной, на кухне, в конюшне и в недоумении – Джейн несет ахинею – Узник Зенды – Обморок, на этот раз без участия миссис Меринг – Теренс переосмысливает поэзию – Письмо – Сюрприз – Последний обморок, на этот раз с задеванием мебели – Еще больший сюрприз
Говорят, третий раз – алмаз. Не обязательно. Сеть замерцала, и мы снова оказались в кромешной тьме. Шум стих, хотя дым по-прежнему ел глаза. И похолодало градусов на двадцать. Я высвободил руку, которой обхватывал Верити, и осторожно пошарил сбоку. Каменная кладка.
– Не двигайся. Я знаю, где мы. Я здесь уже был. Это колокольня Ковентрийского собора. В 1395 году.
– Глупости, – заявила Верити, взбираясь выше. – Это винный погреб Мерингов.
Она приоткрыла находящуюся в двух ступенях над нами дверь, и просочившийся внутрь свет обрисовал деревянную лестницу и стеллажи с покрытыми паутиной бутылками.
– Там светло, – прошептала Верити, высовывая голову наружу. – Это выход в коридор рядом с кухней. Будем надеяться, здесь еще шестнадцатое.
– Будем надеяться, здесь еще 1888-й, – поправил я.
Она обвела взглядом коридор.
– Что будем делать? Перебрасываться?
– Нет, кто его знает, куда нас занесет. И сможем ли мы оттуда вернуться. – Я посмотрел на ее оборванное белое платье в пятнах сажи. – Тебе нужно сменить это все. Особенно дождевик родом из 2057 года. Давай его сюда.
Верити высвободилась из плаща.
– Сможешь пробраться к себе незамеченной?
– По черной лестнице, – кивнула она.
– А я пока определю пространственно-временное положение. Встретимся в библиотеке через четверть часа, там и разберемся.
Она отдала мне дождевик.
– Что, если тут уже неделя прошла? Или месяц? Или пять лет?
– Скажем, что побывали на Той Стороне, – пошутил я.
Шутка не удалась. Верити мрачнела на глазах.
– Вдруг Тосси с Теренсом уже поженились?
– Будем решать проблемы по мере поступления. Или наломаем еще дров.
Она все-таки улыбнулась – той самой улыбкой, от которой сердце замирает и будет замирать, сколько ни отсыпайся.
– Спасибо, что отыскал меня.
– К вашим услугам, мисс. Иди переоденься, я за тобой.
– Только ты выжди немного, чтобы нас не увидели вместе.
Верити открыла дверь и выскользнула, а я только теперь спохватился, что не сказал ей того, о чем собирался сказать всю дорогу до четырнадцатого века и обратно.
– Я узнал, почему дневник Тосси…
Но Верити уже поднималась по лестнице в конце коридора.
Я вытряхнулся из комбинезона. Пиджак и брюки под ним почти не пострадали, зато руки – как у трубочиста, лицо, наверное, тоже. Я вытер ладони о комбинезонную подкладку, жалея, что винные погреба не оборудуются зеркалами. Потом свернул обмундирование в узел вместе с дождевиком и утолкал за стеллаж с кларетом.