Не считая собаки
Шрифт:
– Нет. – Женщина снова задрала голову и уставилась на крышу.
Я пробежался туда-сюда по Бейли-лейн вдоль стены собора, но Верити словно в воду канула. Наверное, выбралась через другие двери. Не через ризницу, там снует пожарная охрана. Значит, через западные.
Я рванул за угол к западному порталу. Там, в стрельчатой арке, тоже толпились люди – женщина с тремя маленькими девочками, старик в одеяле и девушка в форме горничной. Остроносая седая женщина с повязкой Женской вспомогательной службы загораживала вход, скрестив руки на груди.
– Вы
– Туда никого не пускают, кроме пожарной охраны, – заявила она возмущенно.
Ее голос тоже показался мне знакомым, но времени разбираться, откуда, не было.
– Рыжая девушка, – уточнил я. – В длинном белом… в белой ночной рубашке.
– В ночной рубашке? – неодобрительно поджала губы остроносая.
К нам подошел коренастый толстяк – дежурный ПВО.
– Мне приказано очистить территорию. Пожарной бригаде требуется беспрепятственный подъезд к собору со всех сторон. Пойдемте.
Женщина с девочками подхватила на руки младшую и вышла из-под арки. Старик зашаркал следом.
– За мной! – подбодрил пэвэошник горничную, которая будто оцепенела от страха. – И вы тоже, мисс Шарп, – окликнул он остроносую.
– Никуда я не пойду! – заявила та, еще воинственнее скрещивая руки. – Я заместитель председателя гильдии алтарниц собора и руководитель цветочного комитета.
– Меня ваши звания не интересуют, – отмахнулся дежурный. – Приказано очистить подходы для пожарной бригады. Южный портал уже свободен, теперь ваша очередь.
– Простите, вы не видели тут рыжеволосую девушку? – перебил я.
– Мне поручили охранять вход от мародеров. – Мисс Шарп вытянулась и вскинула подбородок. – Я здесь стою с самой сирены и, если понадобится, простою до утра.
– А мне поручили расчистить подступы. – Дежурный тоже вытянулся во весь свой небольшой рост.
Я вклинился между ними, не собираясь слушать их препирательства, и, в свою очередь, вытянулся, расправляя плечи.
– Я ищу девушку. Рыжие волосы. Белая ночная сорочка.
– Спросите в полиции, – посоветовал пэвэошник, показывая туда, откуда я прибежал. – На Сент-Мэри-стрит.
Я пустился туда со всех ног, гадая, кто все-таки победит. Я лично ставил на руководительницу цветочного комитета. Кого же она мне напоминает? Марию Ботонер? Леди Шрапнелл? Или кого-то из трех дам в книжном?
С южным порталом пэвэошник справился плохо. Там по-прежнему толпился народ, и двое молодчиков все так же подпирали фонарь. Я промчался вдоль южной стены к Бейли-лейн и выскочил прямо на процессию.
Я, конечно, читал о «маленьком крестном ходе» – так один сержант полиции назвал перенос спасенных пожарной охраной ценностей из собора в участок по соседству. Мне и представлялось что-то вроде торжественного шествия: во главе под знаменем Уорвикширского полка настоятель Говард, за ним остальные с канделябрами, потиром и просфорницей, а замыкает ряды деревянное распятие, – поэтому я не сразу понял, что передо мной.
Это
Я остановился, глядя на них, как зритель на параде, и заодно вычеркивая одну версию из списка Верити. Епископского пенька ни у кого из них не было.
Они скрылись в полицейском участке и, видимо, побросали свою ношу как попало в первом же углу, потому что уже через минуту выскочили снова и кинулись ко входу в ризницу.
На лестнице путь им преградил лысеющий мужчина в синем комбинезоне.
– Нельзя туда, там все в дыму, – замотал он головой.
– Мне нужно забрать Евангелие и Послания апостолов, – заявил настоятель Говард, протискиваясь мимо него к двери.
– Где этих пожарных носит, к чертям собачим? – крикнул подросток.
– Пожарных? – Каноник запрокинул голову к небу. – Где, к чертям собачьим, носит нашу авиацию?
Подросток помчался обратно по Сент-Мэри в полицию, просить, чтобы еще раз вызвали пожарных, и я последовал за ним.
Спасенные сокровища лежали жалкой кучкой на сержантском столе, а знамя стояло у стенки позади. Пока подросток втолковывал сержанту: «Ну так позвоните еще раз! Там вся крыша над алтарем горит!» – я внимательно их осмотрел. Подсвечники, деревянное распятие. Еще маленькая стопка потрепанных томиков Книги общественного богослужения, которые не вошли в список уцелевшего, пачка конвертов для пожертвований и хористская альба. Интересно, сколько еще вынесенных из собора вещей остались неучтенными? Однако пенька среди них все равно не было.
Подросток выскочил за дверь. Сержант снял трубку телефона.
– Вы не видели тут рыжеволосую девушку? – спросил я, пока он не начал звонить пожарным.
Он покачал головой, прикрывая рукой мембрану.
– Скорее всего она где-нибудь в убежище.
Убежище. Конечно. Куда еще податься во время воздушного налета? Кому-кому, а Верити хватит ума не носиться по улицам под бомбами.
– Где соседнее? – уточнил я.
– На Литтл-Парк-стрит, – баюкая трубку, ответил сержант. – Назад по Бейли и налево.
Я благодарно кивнул и снова пустился бегом. Полыхало все ближе и ближе. Дымное небо окрасилось в оранжевый, в нем скрещивались лучи зенитных прожекторов, а из-за церкви Троицы тянулись желтые языки пламени. С каждой минутой становилось светлее – а еще заметно холодало, хотя, казалось бы, с чего, когда все кругом горит. Я попытался на бегу согреть дыханием заледеневшие руки.
Убежища не было видно. Посреди квартала высились дымящиеся развалины – все, что осталось от дома после прямого попадания, – а рядом огонь пожирал овощную лавку. Дальше улица тянулась тихая и темная.