Не сказка о птице в неволе
Шрифт:
Вопли внутри меня разрывают легкие, но с губ не слетает ни звука. Мои щеки тоже мокрые и соленые от слез.
Я пьян своей победой.
Я отравлен ее нелюбовью.
Отзывы и кнопочка “нравится”?))
Не забываем быть активными))))
Звезды легко убираются в редактировании поста))
========== 08 ==========
Комментарий к 08
включена публичная бета!
заметили ошибку? сообщите мне об этом:)
не бечено
Мне сложно понять, сколько времени прошло с тех пор, как за Гейлом закрылась дверь. Движение стрелок на
Я не хочу, чтобы Китнисс оставалась, жертвуя собой, но и прогнать ее я не решаюсь. Я слаб? Неужели прошло всего несколько дней с тех пор, когда я верил, что она привыкла ко мне, почти влюбилась… Мне бы радоваться, что Китнисс не ушла, не выбрала Гейла – она моя, со мной, для меня, – тогда почему, ради всего святого, так невыносимо болит в груди?
Бросаю растерянный взгляд в окно: там совсем темно, и дождь, кажется, прекратился. Стираю слезы с лица, решая, что нет смысла сидеть здесь вечно. Прохожусь по комнате, поднимая завалившееся кресло, поправляя сдвинутый с места диван. Приближаюсь к камину и кочергой тормошу пылающие поленья, подбрасывая пару новых, – огонь жадно вгрызается в свежую пищу, пытается поглотить все разом. В доме жарко, но меня морозит.
Оборачиваюсь к Китнисс, которая все так же сидит на полу в коридоре и не двигается. Подхожу к ней, но она не реагирует, словно не замечает, а вот от меня не укрывается, как дрожит ее тело, замерзла? Стаскиваю с дивана плед и приношу его Китнисс, набрасывая на нее сверху. Только сейчас она, наконец-то, поднимает на меня глаза.
– Так и будешь здесь сидеть?
Она кивает и снова отводит взгляд. Открываю рот, но не представляю, что сказать. Мне хочется убежать и спрятаться в самый дальний угол, забиться туда и, обхватив голову руками, позволить себе поплакать, пожалеть себя, такого нелюбимого. Как все так быстро изменилось? Я ведь верил в ее чувства, а теперь?
Я не сбегаю, а присаживаюсь рядом. Между нашими плечами всего пара сантиметров, но я не решаюсь их сократить. Китнисс беспокойно дышит, изредка будто захлебываясь от нехватки воздуха: я не знаю последствия ли это ранения, повредившего ее горло, или она пытается сдержать рыдания, рвущиеся наружу?
– Почему ты не ушла с ним? – вопрос, который задает незнакомый мне голос. Я не знаком с тем парнем, который сейчас сам роет себе могилу.
Китнисс резко поворачивается ко мне, шмыгает носом и скользит взглядом по моему лицу, задерживаясь на губах. Мне, наверное, это кажется, с чего бы? Она всхлипывает, но не отводит глаз: рассматривает мои губы, словно еще мгновение, и ее тело подастся вперед, позволяя мне поцеловать ее, утешить, прижать к себе…
Естественно ничего такого не происходит: Китнисс отворачивается и утыкается лицом в колени, а я неожиданно злюсь. Минутная эйфория победы над захватчиком, ворвавшимся в мой дом, сменилась тягостным грузом осознания того, что мы с Китнисс, похоже, опять боремся, только теперь друг с другом: она
Встаю на ноги, поправляя штаны лишь бы чем-то занять руки. Китнисс остается неподвижной.
– Пойдешь спать?
Она молчит, разглядывает свои колени.
Я психую, стремительно преодолевая ступени, и, добравшись до спальни, прячусь под одеялом. Я должен принять ее жертву? Обмануть себя и поверить в то, что Китнисс по-настоящему «моя»? Я ведь был близок к этому, только воздушные замки пали под натиском соперника: битва проиграна и поднят белый флаг.
Мягкие шаги в коридоре прерывают мои раздумья: Китнисс открывает дверь, заглядывает внутрь. Я смотрю на нее, она на меня. Ее плечи покрыты тем пледом, что я дал, она все еще немного дрожит.
Мы не разрываем взглядов, когда Китнисс подходит все ближе, зачем-то идет к моей половине кровати, становится рядом. Чего она хочет? Решилась на то, чтобы все-таки уйти и собирается поставить меня в известность? Я трушу, но все еще зол. На нее, на Гейла. И на себя тоже.
– Спокойной ночи, твоя половина койки там, – киваю головой в нужном направлении и, не дожидаясь ответа, отворачиваюсь, накрываясь с головой одеялом.
Она не двигается, я слышу ее приглушенное всхлипывание, оно совсем близко и так похоже на просьбу о помощи…
Сжимаю челюсти и мну пальцами простынь: почему бы ей просто не уйти? Не оставить меня в покое, хоть ненадолго? Мне нужно время! Я все перетерплю, я ко всему привыкну. Смогу принять ее жертву и быть благодарным до конца своих дней. Но не сейчас, ни этой ночью, когда сердце истекает кровью, понимая, что я не любим, что спасать меня – ее привычка.
Наконец, Китнисс оставляет меня одного. Ее легкая поступь эхом отзывается в моей голове, а слезы жгут глаза, но я держусь из последних сил. Не стоит. Я ведь должен быть счастлив, правда?
Шум воды не стихает много минут подряд, Китнисс мучает свое тело, и я почти вижу, как жесткая мочалка скользит по ее плавным изгибам, проходится по тайным местам. Гулко выдыхаю, взбивая подушку, – запретные мысли, я делаю только хуже самому себе. Китнисс для Гейла, а он для нее? Ревность – моя подруга, одиночество – моя судьба.
В коридоре снова раздаются ее тихие шаги, из-под опущенных ресниц я наблюдаю, как Китнисс подходит все ближе. Простая темная рубашка прикрывает любимое мной тело, а неизменный бинт ярким пятном светится в полумраке. Зачем-то прикидываюсь спящим, не шевелюсь и реже дышу.
Китнисс садится на корточки возле меня, и я кожей чувствую ее взгляд. Сердце ускоряется: ее близость волнует, ее запах, который не отбить ни одному мылу, рождает воспоминания нашего запретного слияния. Я иногда вижу это в кошмарах – я хочу думать, что это кошмары, потому что насилие нельзя назвать никак иначе, – но каждый раз мое тело реагирует по-своему: оно помнит, как наслаждалось, знает, как томилось, и настойчиво грезит о повторении. Китнисс тянет ко мне руку, она совсем близко, еще пара секунд и ее пальцы коснутся моего лица…