(не)случайная Жена
Шрифт:
— Мне кажется, ты что-то не рассказала мне о той ночи, — Клаудиа подошла вплотную. Теперь между нами оставалось расстояние в шаг, не больше. — Нарочно сделала это? Мстишь за бумаги? За то, что мой отец поймал твоего брата на обмане?
— Даже не собиралась, — ответила я. Но она наклонилась ко мне, всматриваясь в лицо.
— Что же ты не договариваешь? — спросила Клаудиа. Мне же оставалось только плечами пожать.
— Что ты сделала особенного, что Грегор не хочет меня? А? — ладонь женщины взлетела в воздух. И, прежде чем я успела отвернуться или закрыться от удара, щеку словно полоснуло
— Пошла вон! — прошипела королева. — И чтобы духу твоего здесь не было!
Просить себя дважды не стала. Ринулась прочь из покоев Клуадии. Кажется, я даже забыла прикрыть двери. Щека пылала, боль была нестерпимой. Дракониха вложила в удар магической силы, а значит, через время лицо изуродует синяк с отпечатком ее ладони. Но что было самым обидным, она ударила меня не за что. Просто сорвавшись. Из-за того, что король не уделяет ей должного, по ее мнению, внимания.
Я выбежала из покоев, столкнувшись на пороге с фрейлинами Клаудии. Они расступились, давая мне дорогу, а одна удивленно произнесла:
— Исса Мильберг? Да вы горите!
Быстро поклонившись и не отнимая руки от бедного лица, пошла быстрым шагом, думая о том, что мое лицо видимо, так пылает от стыда, что даже фрейлины заметили. Дальше по коридору сорвалась на бег и остановилась лишь в своей комнатушке. Рука дрожала, пока я открывала замок. Внутрь ворвалась, запнувшись о порог и почти сразу бросилась в ванную комнату, такую же крошечную, как и жилая комната.
И только там, взглянув в зеркало, чтобы оценить нанесенный моему внешнему виду урон, поняла, наконец, смысл фразы, сказанной фрейлиной.
Я горела.
Действительно горела. И это был не стыдливый румянец и не след от ладони Клуадии на коже. Нет. Все мое лицо было объято пламенем, словно под кожей спрятался маленький костер.
Взвизгнув, открыла воду и принялась плескать на себя, пытаясь сбить пламя. Но оно продолжало гореть.
— Мамочка! — проговорила я, не понимая, что произошло. Нет, будь я огненным драконом, как Его Величество, подобное зрелище вряд ли меня бы испугало. Но я была всего лишь полукровка, и от дракона во мне был такой мизер, что я скорее считалась человеком, чем этим величественным зверем.
«Это проделки королевы! — подумала я отчаянно и снова принялась умываться, одновременно пытаясь успокоиться. Ведь огонь меня не обжигал. Он словно был со мной единым целым. И все же, я понимала, что Клаудия, видимо, наложила на меня какое-то проклятье. Иначе, как объяснить этот ужас, который сейчас происходит со мной?
— Прекрати! — заговорила я с пламенем, словно оно было живое. — Перестань! Я ведь боюсь! — и это была истинная правда. Что, если Клаудиа сделала так, что мне теперь всегда ходить с таким вот лицом? А может, это просто искусная иллюзия? Ведь огонь не причиняет мне вреда. Даже одежда остается целой!
«Словно я дракон!» — мелькает мысль, и я снова начинаю судорожно мыть лицо. Мгновение спустя, бросаю взор в зеркало и не удерживаю стона облегчения: на меня смотрит мое прежнее отражение. И, за исключением взлохмаченных волос и мокрого воротника
Словно я и не горела мгновение назад.
Глава 4
Королевские дела занимали почти все свободное время. Но именно сейчас Грегор был счастлив от того, что имеет возможность как можно меньше видеться со своей королевой. Ему хватало каждодневных упражнений в спальне, которую теперь оккупировала новоявленная правительница. Мало того, что она перенесла туда свои сундуки и тонны нарядов и украшений, так еще и распоряжалась его слугами, из-за чего Грегор стал чувствовать себя в своих покоях словно в чужом доме, где все было отталкивающим и раздражало до невозможности.
«Как только она понесет, велю переселить ее», — думал он и находил немного успокоения в этих мыслях. Две недели…две чертовы недели каждодневного секса с женщиной, которую он не желал. Тот, первый раз, не в счет. Тогда он был то ли пьян, то ли его опоили, потому что иначе Его Величество никак не мог объяснить то волнующее опьянение от близости с Клаудией. Словно это была не она, а кто-то другой, слишком похожий на его жену. Но подобное просто не могло произойти. Даже если бы бывшая леди Роттергейн и решилась на обман, в случае его раскрытия, не только она, вся семья поплатилась бы за подобное головой. Так что, Грегор сильно сомневался в наличии обмана. Хотя хотел бы, чтобы это оказалось правдой.
Ближе к вечеру, когда все дела были завершены, а до ужина оставалось не так долго, в кабинет Его Величества постучали, а лакей, стоявший на страже покоя короля, объявил, что Грегора желает видеть его бабушка, вдовствующая королева Мария.
— Немедленно впустить! — Грегор закрыл очередное послание с жалобой, и смахнул его в вернхий выдвижной ящик своего стола.
— Ваше Величество! — королева грациозно для своих преклонных лет, вплыла в кабинет внука, сопровождаемая помощницей, которая первым делом поклонилась Грегору, и лишь после встала за спиной королевы Марии.
— Вижу, ты весь в трудах, — улыбнулась женщина. — Что ж, похвально!
Грегор поднялся навстречу бабушке. Вышел из-за стола и, приблизившись к ней, поцеловал протянутую руку, после чего предложил присесть в мягкое кресло у камина. Мария согласилась и мгновение спустя внук и бабушка сидела друг против друга, глядя глаза в глаза.
— Что привело вас сюда? — спросил Грегор, догадываясь, что речь пойдет о его молодой королеве. И не ошибся.
— Просто хочу порадоваться за вашу семейную идиллию с королевой Клаудией! — улыбнулась Мария.
Грегор стиснул зубы, вспоминая о жене, и от взгляда величественной бабушки не укрылась его ярость, мелькнувшая во взгляде.
— Ну-ну, Ваше Величество! — она удержалась от желания потрепать молодого мужчину по руке, как часто делала это, когда он был ребенком. — Насколько мне известно, вы соблюдаете все условия договора и тщательно, — она прокашлялась, — работаете над наследником.
— Будто у меня есть выбор, — мрачно заявил в ответ Грегор и бросил выразительный взгляд на помощницу бабушки, которая застыла каменным изваянием за спинкой кресла последней. Мария все поняла и сказала, обращаясь к женщине: