(не)случайная Жена
Шрифт:
Сегодня он не нашел в себе силы уйти. Рука сама потянулась под одеялом, а коснувшись тела Леи, застыла, опасаясь, что королева проснется и взглянет на мужа неблагосклонно. Но сердце отсчитывало удары, а девушка продолжала спать, и тогда Грегор немного осмелев, позволил своей руке накрыть еще плоский живот Леи.
Через стиснутые зубы вырвался стон. Дракон внутри мужчины рассвирепел. Кровь превратилась в лаву, побежала по жилам, заставляя ближе придвинуться к девушке.
Грегор не отрывал взгляда от ее лица. Спящая, она была такой нежной и будто светилась непонятным
За окном зашумел ветер, а дождь превратившись в ливень, еще сильнее принялся стучать в стекло, будто пытался разбудить спящую, предупредить о том, что происходит. Его Величество едва не шикнул на непогоду, лишь в последний миг осознав, к кому собирался обратиться… Будто этот дождь мог услышать его мольбы.
— Лея, — прошептали его губы, и он придвинулся еще ближе. Тело Грегора горело, рука на животе молодой супруги обнаглела настолько, что опустилась вниз, где мужчина почти с радостью обнаружил обнаженную ногу. Видимо, во время сна сорочка на Лее задралась к верху, и теперь пальцы короля касалась кожи без тонкой преграды ткани.
Желание стало почти невыносимым. Уже не сладость разливалась внизу живота, а каменная боль, причинявшая болезненное удовольствие. Хотелось отбросить прочь мешавшее одеяло, лечь между мягких девичьих бедер, коснуться сладкого влажного лона, и войти резко, рывком, заполняя ее собой.
— Черт! — выдавил тихо Грегор и на мгновение закатил глаза, а затем его рука начала медленный подъем по внутренней стороне бедра, туда, где нежное лоно Леи манило его и сводило с ума. Он оказался не в силах отказать себе в такой малости — просто коснуться желанной женщины. А проклятый договор запрещал что-то большее, чем сорванная ласка. Украденная нежность, за которую он, может быть, скоро получит оплеуху. Вот проснется Лея, почувствует на себе его прикосновение и сделает так, как в прошлый раз, когда приласкала щеку монарха своей ладонью.
«И пусть!» — мысленно прорычал он и придвинулся еще ближе, теперь касаясь телом ее бедра. Невыносимо сладостная мука заставила содрогнуться, прикрыть глаза и обнаглеть настолько, что пальцы продолжили свой путь и теперь оказались там, куда стремилось все естество и Грегора-короля, и Грегора-дракона.
Он стиснул зубы, не позволяя стону сорваться с губ, а затем коснулся нежных складок, погладил так осторожно, как погладил бы хрупкий цветок. И уже, более не сдерживаясь, скользнул внутрь пальцем, едва на закричав от нахлынувшего возбуждения, когда понял, что она там влажная, будто ждет его проникновения.
Пальцы зажили собственной жизнью. Он ласкал ее, вводил палец, трогая напряженную вершинку страсти, и снова высвобождал, мечтая заменить руку напряженным органом, неприлично торчавшим и упиравшимся в мягкое бедро Леи.
Она же, наконец, проснулась. В самый первый миг, когда только распахнула глаза на встречу новому дню, не поняла, что происходит. Но выгнулась вперед, сама насаживаясь на его палец, обхватывая его нежными стенками лона, сжимая так, что в глазах у дракона потемнело и он застонал, уже не сдерживая эмоции. И продолжая касаться ее, ласкать и изводить больше
Но вот остатки сна исчезли из глаз королевы, и она дернулась было в сторону. Грегор поднялся на локте, наваливаясь на тонкое тело, не ощущая даже мизерное преграды между ними. В то же время оставив руку там, где она продолжала ласкать девушку.
— Ты… — только и смогла произнести Лея. Грегор наклонился, глядя на ее полные губы и прежде чем она успела что-то сказать, или запротестовать, поцеловал, напористо, жадно, раздвигая своими губами ее губы, проникая языком в ее восхитительный рот.
Она что-то замычала, дернулась под его весом, попыталась уйти от ласки, но он уже обезумел и чувствовал, что просто не в силах остановиться.
Такая мягкая, такая желанная, она дрожала под его телом, отзывалась, сама того не замечая, на прикосновения, становившиеся лишь острее, жестче.
— Ты… — стоило ему лишь на секунду освободить ее рот для вдоха, столь необходимого обоим, повторила она. Но Грегор уже решительно отшвырнул прочь мешавшее одеяло, произнес охрипшим от желания голосом:
— Я не войду в тебя, но ласкать тебя ты мне не запретишь, — и мгновенно переместился по ее телу в самый низ, оставляя обжигающий след от прикосновения твердых жаждущих губ.
— Не смей… — начала было она, но он поцеловал ее мягкий живот и решительно опустился ниже, устроившись меж сладких бедер, так, что девушке была видна лишь макушка с взъерошенными после сна, волосами.
Мне снились лето и наш замок. Теплый ветер и я, стоявшая на самом краю и смотревшая на удивительно спокойное море, что раскинулось там, внизу, под моими ногами.
Удивительно, но в этом сне Нэст выглядел таким восстановленным, отреставрированным, что улыбка сама собой растягивала губы. А это обволакивающее тепло заставляло тело млеть от непонятного удовольствия. Острые иголочки кололи кожу. Но не больно, а нежно. И там, в самом низу живота, разрасталось что-то невозможно сладкое, что заставляло улыбаться и дальше. А затем раздался удар грома, и я увидела, как издалека к утесу приближается огромная туча. Вот, мгновение назад, ее не было вовсе, а теперь туча росла, и надвигалась на Нэст. Только я почти не боялась ненастья. И стена дождя, уже такая очевидная даже с такого расстояния, не пугала меня. Ведь там, за спиной, возвышалось убежище. Мой дом. Мое родовое гнездо, выглядевшее таким крепким и надежным, что я знала: именно там смогу укрыться от невзгод и ливня.
Но что же происходит со мной? Отчего низ живота требовательно тянет? Он словно налился тяжестью, пугающей и приятной
Волна наслаждения заставила вздрогнуть всем телом, прогнуться вперед. И я, не удержавшись на краю, оступилась, качнулась вперед и взмахнула руками, осознавая, что падаю, лечу вниз, на острые камни, в неласковые объятия моря, щерившего прибрежные обломки, как диковинное и уродливое чудовище.
Только руки сами собой вспыхнули пламенем. И из этого пламени родилось то, о чем я даже не смела мечтать.