Не случайно
Шрифт:
— Ну прямо семейная идиллия! Все семейство в сборе, да еще и новая подстилка Максика, — она неприятно хмыкает, смотрит на меня. — И как тебе быть одной из нескольких? Знаешь, Макс всегда был очень любвеобильным… — она икает. Похоже, перебрала с алкоголем.
— Регина, ты как всегда пьяна и совершенно бестактна! — говорит отец Макса.
— Ну вам-то я всегда была как кость в горле, — говорит она обиженно. Снова икает, ее тело качается, словно на ветру. Не смотрю на нее. Надо же себя так не уважать, чтобы подойти к бывшему и еще что-то предъявлять… Сижу на краешке стула, стараясь не ударить в грязь лицом, молчу. Мартынов по-прежнему держит меня за руку, поглаживает большим пальцем мое запястье.
— Ты
— Тебя, мелкая, спросить забыла, что мне делать… — она повышает голос. На наш столик начинают оборачиваться гости. Ведет себя неподобающе Регина, а стыдно почему-то мне…
Поднимаю взгляд и вижу, как к нам быстрым шагом спешит именинник. Он подхватывает Регину под локоток и пытается увести. Она сопротивляется, но все же Пушкину удается ее забрать. Они скрываются за дверью недалеко от сцены. Выдыхаю облегченно. Макс целует мое запястье.
— Извини, я не знал, что Пушкин ее пригласил, — в его голосе столько сожаления, что мне становится не по себе.
— Ты-то тут причем? — пытаюсь расслабиться, но не получается. Спину словно заклинило в прямом положении.
— Вовремя Пушкин подоспел, — говорит Георгий Иванович. — Полина, я надеюсь на то, что Вы не будете принимать все на свой счет. Обиженная женщина может наговорить что угодно. Но вы с Максимом должны доверять друг другу…
— Мы доверяем, пап, — говорит Мартынов и смотрит на меня выжидающе. — Доверяем же?
Киваю и сжимаю его пальцы. Максим улыбается, тянется ко мне, целует в висок. Обожаю, когда он так делает. Этот невинный жест значит для меня даже больше, чем признания. Улыбаюсь, ловлю на себе довольные взгляды родственников Мартынова. Его сестра нагибается над столом и говорит:
— Ты настоящая вообще?
— Не поняла вопроса, — говорю в замешательстве.
— Не обращай внимания, — говорит Демид и целует жену в щеку. Какие они красивые, глаз не оторвать!
— Потанцуем? — неожиданно спрашивает Макс и, дождавшись моего кивка, поднимается со стула. Подает мне руку, ведет на импровизированный танцпол перед сценой. Вокалист исполняет песню «Lady in red”, Макс прижимает меня к себе и ведет в танце. Я немного расслабляюсь, смотрю в глаза Мартынова. В них столько всего скрыто… Обнимаю его за шею, стоим качаемся. Закрываю глаза, чтобы просто насладиться моментом. Макс касается моего лба своим, сжимает меня чуть сильнее. Выдыхаю ему в губы, он легко касается поцелуем.
— Поехали домой, Поль? — в его голосе столько надежды, что не могу ему отказать. Открываю глаза, смотрю сначала на моего мужчину, затем вокруг. Ксения и Демид танцуют неподалеку. Родители Макса сидят за столиком и о чем-то шепчутся, поглядывая то на нас, то на Ксюшу. Улыбаюсь, сама не знаю чему. Мне нравится семья Максима. Они такие дружелюбные, с ними тепло и спокойно. Давно не чувствовала себя настолько комфортно.
Когда песня затихает, возвращаемся к столику, прощаемся со всеми. Подходим к имениннику. Он немного взволнован, извиняется за неподобающее поведение своей сестры. Огооо, ну ничего себе, поворот. И подумать не могла, что они с Региной могут быть родственниками. Стараюсь скрыть свое удивление, и, как мне кажется, это мне вполне удается. Выходим в холл, забираем из гардероба верхнюю одежду. Накидываю пальто на плечи, но Мартынов не позволяет мне так выйти на улицу. Заставляет надеть пальто «по-человечески», застегивает на все пуговицы и только потом отпускает меня. Выходим на крыльцо ресторана, а на улице погода сделала сюрприз. Дождь льет как из ведра. Хорошо, что Василий подогнал машину к самым ступенькам, и мы не успеваем вымокнуть. Запрыгиваем в салон автомобиля, Василий трогается с места, без лишних вопросов везет нас домой. По дороге молчим, я ничего не спрашиваю,
Мартынов помогает мне снять пальто, сам вешает его в шкаф в прихожей. Скидываю туфли, облегченно выдыхаю. Хоть и большую часть вечера мы сидели, все равно ноги гудят от напряжения. Прохожу в кухню, включаю кофемашину. Макс подходит ко мне, обнимает. Его губы касаются моего обнаженного плеча, отчего по спине разбегаются мурашки. Прижимаюсь к Мартынову спиной, откидываю голову на его плечо. Решаюсь заговорить:
— Расскажешь?
Он вздыхает, целует меня в висок.
— Расскажу, — соглашается он и садится за барную стойку. Ставлю перед ним чашку с кофе, себе готовлю латте. Когда кофемашина замолкает и напиток готов, запрыгиваю на барный стул напротив Макса и выжидающе смотрю ему в глаза.
— В общем, с Региной мы познакомились одиннадцать лет назад. Она — старшая сестра Пушкина, как ты уже поняла. Они совсем не похожи, потому что у них общая мать, но разные отцы. В общем, я тогда только входил в мир бизнеса, а Регина уже имела свое кафе и ее дела шли в гору. Как-то так получилось, что мы после очередной вечеринки проснулись вместе, — Макс откашливается. — Потом наши отношения закрутились, завертелись… родители были против, ведь Регина не стеснялась в выражении своего мнения и говорила правду-матку прямо в лицо. Не отличалась мягкостью характера… да еше и старше меня почти на шесть лет… Мы с ней встречались почти четыре года. Я даже предложил ей жить вместе…
Я слушаю его молча, не перебиваю. Знаю, что Макс расскажет мне все, что считает важным. Мы ведь договорились доверять друг другу…
— Вроде все шло неплохо, мы ссорились, конечно, но я привык к ее характеру… а потом она забеременела. Сначала я растерялся, ведь мы предохранялись, — было видно, что Мартынову неприятна эта тема, но он продолжал. — Я был готов к ответственности, но Регина сделала аборт. Не мог поверить в это все, у нас случился скандал… в ходе которого она призналась, что это был не мой ребенок, а она не хотела рожать от не пойми кого. Тогда я понял, что если она так просто смогла изменить, а потом избавиться от ребенка, то нам не по пути. Разругались окончательно, это было семь лет назад. И несмотря на то, что ни один из нас не предпринимал попыток помириться, Регина до сих пор нет-нет, да выкинет какой-нибудь финт… вот как сегодня. Не может человек жить спокойно и не пакостить другим.
Мартынов смотрит мне в глаза, не отрываясь. Я тоже не отвожу взгляда.
— Может, она до сих пор любит тебя, — смею предположить я, а Макс усмехается.
— Ты слишком хорошего мнения о людях, лисичка. Регина любит только себя. Ей сорок пять, но ни семьи, ни детей, ни даже домашнего животного у нее нет… карьера на первом месте… И характер стал еще хуже… Только Пушкин все еще ее пытается вразумить, но, видимо, не очень-то получается… Тем более налицо проблемы с алкоголем…
Мне даже становится жалко эту женщину. Совсем одна в этой жизни… Тут любой озлобится на весь мир. Но не говорю этого вслух.
— Ты очень достойно выдержала нападки Регины, — делает комплимент Мартынов и встает. Ополаскивает кружку, ставит ее в сушку, подходит ко мне вплотную. Улыбается загадочно, не могу понять его настроения, ведь только что он был хмур как грозовая туча.
— А еще у меня есть для тебя новость.
— Какая? — глажу ладонями его плечи, смотрю в глаза.
— На понедельник назначено слушанье о твоем разводе, сегодня приходил Грачев, когда ты прихорашивалась.
— И ты мне ничего не сказал!? Вот партизан!