(Не)случайное зачатие
Шрифт:
— Я от тебя такого тоже не ожидал, — ответил я холодно и тяжелым взглядом припечатал тетушку так, что она, беззвучно охнув, свалилась обратно в кресло.
Сцена пробуждения все еще стояла перед глазами, поджигая кровь и заставляя самообладание висеть на тонкой ниточке.
— Какого х*я?! — это было первое и единственное, что хотелось сказать при виде Крякиной в моей кровати.
В голове пронеслась страшная мысль — неужели все, что было между мной и Катей вчера, мне только приснилось? Но я ведь помнил, как приехал к ней, как налаял на соседскую собаку, как ввалился в квартиру. И особенно
Кроме того, я помнил, как приехал домой и лег спать. И ничуть не сомневался, что никого во сне не трахал. Оставался только один вариант — Крякина легла ко мне позже. Со вполне определенной целью.
Стакан! Точно, вчера на тумбочке был стакан. Я повернул трещащую голову направо, затем налево — стакана нигде не было видно. Но во рту, тем не менее, был странный сладковатый привкус, совершенно не похожий на алкоголь. Снотворное?
Не без труда заняв сидячее положение, я повторил вопрос хлопавшей глазами как ни в чем не бывало Крякиной:
— Какого х*я ты тут делаешь?
— Большого! — откликнулась она и красноречиво уставилась на ту часть моего тела, что была скрыта под одеялом.
А мадам знает толк! Хотя с виду-то она до такой степени принцесса, что по жизни, кажется, передвигается летящей походкой под аккомпанемент ветра в голове. Но, однако, хватило же у нее ума чего-то мне подсыпать и забраться в мою постель! Вот значит уж замуж невтерпеж!
Но черта с два у нее это пройдет.
Не стесняясь своей наготы (чего уж скрывать от такой ценительницы, как Крякина) я подхватил девицу под мышки и выволок из кровати с одной короткой фразой, больше похожей на рык:
— Вон отсюда!
— После всего, что между нами было?! — взвизгнула она и следом (я даже не удивился) возмущенно прикрякнула.
— И после всего, что не было — особенно, — кивнул я. — Пошла нахер, живо!
Но она не двигалась с места. Ну что поделать, видать, к таким командам не приученная. Но мы это исправим.
— Нахер — это там, — любезно пояснил я и указал на дверь. Крякина вместо этого с вызывающим — преимущественно отвращение — видом уселась в кресло. Еще и ноги раздвинула — смотри, мол, чего умею.
На этом мое терпение кончилось.
— Не хочешь нахер, пойдешь еще дальше, — пожал плечами я и, предварительно распахнув окно, закинул голую Крякину на плечо и прямо в таком виде отправил на улицу. На ее счастье, с первого этажа.
После чего запер окно и, спешно одевшись, поехал на работу под аккомпанемент кряков голой Миранды, которая, чересчур поверив в себя, целых метров пятьдесят сопровождала уезжающую машину.
И пусть я был последним мудаком, но за то, во что эта дрянь пыталась меня вмешать, мне было ни черта не стыдно, что я оставил ее на улице голой.
Оставалось еще разобраться с тетушкой, потому что, как ни противно было об этом думать, но без ее участия в этом деле, Крякина бы просто не попала ко мне в дом. И это было настолько чудовищное предательство, что я чувствовал — надо остыть, прежде, чем я смогу с ней поговорить достаточно спокойно
Но главное, мне хотелось срочно увидеть Катю. Увидеть и понять, что все, что между нами было, мне действительно не приснилось. И если то, как она мне отдавалась, было правдивым и искренним, я не собирался больше тянуть кота за причиндалы. Утренняя история с Мирандой дала мне понять очень важную вещь: мне противно думать о любой другой женщине в моей постели, кроме Самойловой. И в жизни — тоже.
И все это я хотел ей немедленно сказать, но когда вошел в кабинет и обнаружил там тетю, испытал такой гнев, что обошелся с Катей, вероятно, довольно грубо. Но в этот момент ярость затмила рассудок и я уже не видел и не замечал ничего, кроме такого родного лица женщины, которая меня предала.
— Ты о чем это, Данечка? — пролепетала тетя, в моем массивном кресле сжавшись так, что казалась маленькой и при всех своих габаритах удивительно хрупкой. Внутри шевельнулось нечто, похожее на угрызения совести и жалость, но, как бы я ни был благодарен тете за то, что заменила мне мать, была граница, за которую переступать не позволялось никому. И особенно тем, кому я доверял.
— А ты не понимаешь? — уточнил я все тем же ледяным тоном и тетя молча помотала головой.
— О Крякиной твоей, — пояснил я. — Припоминаешь такую?
— Ах, о Миранде! Конечно я ее помню, вот только вчера встречались!
У тети на лице появилось облегчение, а у меня на душе — камень.
— Даже представляю, зачем вы встречались, — закинул я удочку, ожидая, когда же тетя во всем покается добровольно.
— Конечно представляешь! — оживилась тетя Варя. — Мирочка мне рассказала, как у вас все чудесно складывается! Только зачем ты при этом совратил эту бедную девочку, Катеньку? Это же надо — то ни одной невесты, то теперь целых две! — тетушка всплеснула руками, я тоже всплеснул — только ртом, в который по неосторожности набрал воды в этот самый момент.
— Чего, бл*дь?! — не выдержал я.
Что за херню несет тетя Варя?!
— Данечка, нехорошо так ругаться! — ужаснулась тетушка. — Я тебя такому не учила!
Отбросив бутылку с водой, я подошел к тете ближе и, склонившись к ней, отчеканил:
— Данечке может и нехорошо ругаться, а вот генеральному директору крупной логистической фирмы Даниилу можно все! Потому что он взрослый человек, ясно?!
— Данечка, за что ты на меня кричишь? — обиделась тетушка и при виде того, как в глазах у нее встали слезы, мне стало действительно стыдно.
— Тетя, прости, — выдавил я, и гнев разом куда-то отступил, оставляя внутри только усталость. А еще — непонимание. Непонимание того, как человек, который меня вырастил, латал мои рваные штаны и лечил вечно царапанные коленки, мог настолько мне навредить с этой Крякиной? И вдруг пришло ясное осознание: не могла тетя Варя этого сделать. Я в это не верил. И, по крайней мере, стоило для начала разобраться в том, как все было по версии тети Вари и только потом кого-либо казнить.
— Тетя, расскажи мне, зачем ты встречалась вчера с Крякиной, — попросил я уже мягче и тетя, расстроенно всхлипнув, ответила: