Не спеши умирать в одиночку
Шрифт:
— Это все из-за женщины, — сказал я.
— Гонишь! — убежденно сказал Лимонад.
— Не хочешь, не верь, — развел я руками.
Вообще-то вопрос этот был деликатным. Можно было сказать «из-за дискеты», можно было сказать «из-за Джорджика», но мне почему-то больше нравился такой вариант: «из-за женщины». ДК предположил, что во мне с запозданием проснулся романтик. Я предложил ему придержать свои оскорбления при себе.
Оскорблений я и так наслушался достаточно за последнее время. Например, в воскресенье, то есть четыре
— Ты больной? — последовал ответ. — Вали отсюда, пока ребята Гиви Хромого тебе не наваляли... Видишь табличка — «Закрыто на спецобслуживание». Все, проваливай...
Но я не унимался и упорно долбил пальцем стеклянную дверь, пока оттуда не появились двое стильных могильщиков, которых я уже видел на поминках по Джорджику, и взяли меня под руки.
— Я ему говорил, козлу... — злорадно прокомментировал происходящее швейцар. — Я его, урода, предупреждал...
— Мне бы привет передать Гиви Ивановичу, — успел я сказать могильщикам, прежде чем меня начали размазывать по асфальту. — От Шотика...
Волна подхватила меня и понесла уже в противоположном направлении, выбросив в глубине полутемного зала, где Гиви Хромой задумчиво сидел над тарелкой какой-то жидкой гадости.
Он поднял на меня глаза, подумал и наконец вспомнил:
— Тамарин друг?
— Телохранитель, — уточнил я. — У нас с ней деловые отношения.
— Тамара давно не приходила, — сокрушенно заметил Гиви. — А вот ты пришел, — и он показал мимикой, как ему неприятно, что вместо Тамары пришел я. — Зачем пришел?
— Это насчет Шоты. Я решил сам к вам прийти, прежде чем вы захотите меня увидеть. Я хочу вам объяснить.
— А куда ты торопишься? — философски заметил Гиви. — Дождись своей очереди, за тобой придут... Друзья Шоты очень хотели бы с тобой поговорить.
— Может быть, вы сами с ними переговорите? — сказал я, и мне показалось, что Гиви на миг онемел от такой наглости. — Хотя, — торопливо добавил я, — это вам самому решать, с кем и когда разговаривать... Просто перед разговором посмотрите это... — и я положил на стол видеокассету.
— Порнуха? — равнодушно спросил Гиви. — Шота кого-то трахает? Ты же работал на Джорджика, а мне сказали недавно, что Джорджик любил снимать такие вещи...
— Это не порнуха, — сказал я. — Это как Шота умирает.
Гиви поднял левую кисть, и рядом со столиком возник один из двоих могильщиков. Гиви сказал ему несколько слов по-грузински, и через пять минут на соседнем столике появился телевизор с видеомагнитофоном.
— Давай посмотрим, — сказал Гиви.
На экране возникла спина Шоты, загородившая половину дивана. Но мое лицо было хорошо различимо.
" — Я как-нибудь без твоих дурацких советов разберусь, — бросил
— А Гиви знает о том, что ты собираешься делать?
— Гиви Иванович знает обо всем, что делается. И он одобряет все, что я делаю. Я звонил ему час назад. И он мне сказал: «Шота, дорогой, делай как знаешь. Я тебе доверяю. Ты меня никогда не подводил». Гиви Ивановичу плевать на тебя, Тома. Есть ты, нет тебя... Это не его уровень... Я буду в коридоре. Не хочу смотреть. Поел недавно".
Гиви чуть удивленно поднял брови.
— А у меня язва, — сказал он, глядя, как Шота дергается, складывается пополам и падает на пол. — Ем всякое дерьмо. Овощи вареные...
Пленка кончилась, и Гиви повернулся ко мне.
— Это кто писал?
— Это случайно записалось, — сказал я. — Вы сами знаете, чем занимался Джорджик, так вот Шота решил нас с Тамарой убить в комнате, предназначенной для таких съемок. Как только кто-то садился или ложился на диван, камера автоматически включалась и все записывала. Я об этом не знал. Шота, само собой, тоже.
— Ясно, — сказал Гиви, нажал на кнопку пульта дистанционного управления, и кассета резво выпрыгнула из отверстия. — И ты мне хочешь сказать, что эта кассета содержит улики против меня как организатора покушения на ваше убийство, что эта кассета — только копия, а оригинал находится в надежном месте, и что если с тобой или с Тамарой что-нибудь случится, то кассета попадет в руки прокуратуры или милиции... Так?
Он говорил это устало, будто произносил такие фразы по сто раз на дню.
— Это действительно копия, — сказал я, — но дело не в этом.
— Интересно, — сказал Гиви. — А в чем?
— Умные люди не обсуждают убийство по телефону, — сказал я. — Мне кажется, Шота что-то напутал.
— Да, — медленно кивнул Гиви. — Пожалуй. Какой-то он был рассеянный в последние дни... И вот это: «...никогда не подводил...» И вот это: «...одобряет все, что я делаю». С кем-то он меня перепутал.
— Вот об этом, собственно, я и хотел сказать, — произнес я. — Остальное решать вам.
— Я приму решение, — пообещал Гиви. — Только вот еще что... А кто это там стрелял? На пленке не видно.
— Камера была направлена на диван. Строго на диван, — пояснил я. — Вы же понимаете...
— Понимаю, — снова кивнул Гиви. — И ты тоже не видел, кто стрелял?
— Нет, — сказал я.
Гиви некоторое время смотрел на меня, а потом сказал:
— Ладно. Я покажу друзьям Шоты эту пленку, пусть они убедятся, что твоей вины в его смерти нет.
— Спасибо, — искренне сказал я и поднялся из-за стола. Гиви склонился над своими овощами, но встрепенулся, когда я был почти у самого выхода.