Не стоит село без Лёли. Истории из глубинки
Шрифт:
Вдруг прибежала соседка, жена местного старосты, и со слезами сказала, что её мужа уводят немцы. Сообщив эту новость, она тут же, босиком по снегу, поспешила сообщить эту новость и другим соседям. Те благоразумно заставили переждать у них. У немцев тем временем начался переполох. Посчитали, что жена старосты пошла за помощью к партизанам, и уехали из деревни. Могли вернуться с облавой!
Лёля предложила партизанкам укрыться в сене. Те согласились. Она закрыла партизанок и пришла домой. Целую ночь переживали, но всё обошлось благополучно. Партизанки рано утром ушли, обещав: "Живы
Иногда в дом по ночам приходили и «псевдопартизаны», пытались вынести и отобрать всё, что могли. Самая старенькая бабушка не давала «партизану в кавычках» снять себя валенки.
– Не отдам, сынок! Последние валенцы!
Кто их там грабил по ночам? Партизаны или, скорее всего, прикидывающиеся таковыми.
Можно сказать, что моей семье повезло. Другие деревни испытали на себе ужасные зверства. Далеко ли деревня Красуха?
– Хоть и фашисты были, а всё ж люди.
Моя бабушка Тамара рассказывала, что как-то во время обеда немцы угощали детей печеньем. В то время печенье!
Она отказалась, не взяла. Какой же стержень был, чтоб, будучи недоедавшим ребёнком, отказаться от лакомства.
– Понимала, что от врагов брать не надо. Младший брат брал печенье. Немцев забавляло, как он подбегал за угощением.
Немец, который жил в Лёлином доме, готовился в отпуск и оттуда собирался привезти маленькой Тамаре платье. Он делал замеры с помощью ниточек. В те времена так, бывало, делали и портнихи. В итоге платье не привёз, но намерение-то было.
Однажды другой немец напугал Лёлю: поймал момент и приставил к горлу какое-то оружие. Мол, что хочет убить. Попугал, посмеялся и отпустил.
Прабабка в долгу не осталась. Некоторое время спустя подобралась тихонько сзади к этому же немцу, приставила серп к горлу. Это с её небольшим ростом!
– «Киндер»! – заскулил немец и показал рукой на уровне колена и пояса рост детей.
– У меня у самой «киндер»! – Лёля опустила серп.
Немец больше не подходил. Понял: были в расчёте.
Мы и сами больные
Долго жила моя семья под оккупацией, но в своей деревне. Когда боевые действия стали приближаться к Трасово, немцы заставили жителей покинуть деревню. Некоторое время семье пришлось жить в Латвии. Шли они туда и обратно пешком. Назад возвращались меньшим составом: самая старенькая бабушка умерла ещё по пути в Латвию.
По словам деревенского деда, конец войны будет тогда, когда немцы без шлемов пойдут.
Слова деда оправдались. Немцы бежали со всех сторон. Бежали в Германию. Многие останавливались, просили попить воды. Напившись, бежали дальше. Бежали… Бежали… Ни у одного немца шлема не было.
Город Остров освободили 21 июля 1944 года. С огромным уважением относились к этому дню, но ссылались не на дату, а говорили так:
– В Казанскую нас освободили!
Самое ужасное было позади, а впереди – тяжёлые послевоенные годы.
В конце июля мои родные с волнением подходили к горке, на которой стояла деревня Трасово. Мысли
– Остались ли в деревне дома? Уцелел ли наш дом?
Поднявшись на горку, с ужасом увидели, что от большой деревни остались только два дома. Наш был сожжён. Это было большое горе.
На огороде, рядом с родным пепелищем четыре огромные ямы. В саду остатки печки. Одну яму накрыли ветками, внутри сложили печку. Так и жили.
После четырёхлетнего проживания в землянке колхоз поставил нашей семье большой деревянный дом с настоящими стеклянными окнами.
Напишу про один факт, который очень сложно понять. На родине Лёли, в Маньково, дом уцелел. Родители отказывались брать её:
– Куда ты нам, больная с детьми? Мы и сами больны.
Больной Лёлю называли не из-за глухоты. Она была вередивши, то есть переработала, переносила тяжестей, надорвала спину. Периодически лечила грыжи.
Дом-то у родителей был не маленький. Как так можно? Лёля жила в землянке со свекровью. Кстати, свекровь тоже оказалась никому, кроме невестки Лёли, не нужна, хоть у неё были дети. Баба Настя понадобилась, только когда стала получать пенсию.
Сын и дочь
В сорок четвёртом году, как только немцев прогнали, жизнь начала восстанавливаться. Дети пошли в школу: и те, кому пора было идти, и те, кто не могли этого сделать раньше. Тамаре было десять, а её брату – семь. Учится ходили вместе. Километра два было идти до школы, а по прямой и чуть меньше.
Тамара училась очень хорошо. Может быть, потому что очень этого ждала. А может, потому что пошла в школу как следует старше возраста. Брат Витя, который учился плохо, даже второгодником был, хныкал:
– Меня дразнят, что сестра у меня – кобыла.
Учебников было мало. По одной книжке дети одной деревни собирались вместе, чтобы выучить материал, а потом относили учебник в другую деревню следующим ученикам. Те учили материал и тоже относили следующим.
Без электричества, да даже без домов, дети хотели учиться. А сейчас, имея отдельную комнату или уголок для учёбы, красивейшие школьные принадлежности, да много чего, учиться хотят не многие.
Тамара закончила начальную школу. В пятый класс надо было ходить в другую школу, за четыре километра. Значит ещё больше времени на дорогу тратить, а на хозяйство меньше. Тут ещё учитель молодой стал ездил домой в Трасово на велосипеде и подвозил Тамару. Он-то понимал, что она вернётся из школы и начнёт дома по хозяйству работать. То есть экономил ей время, жалел. А Лёля заблажила:
– Выйдешь замуж за учителя.
Она была против того, чтобы Тамара училась. Боялась, что выучиться и отправят куда-нибудь работать. Лишиться помощницы Лёля не могла. Тамара, которая хотела учиться, вынуждена была бросить школу в тринадцать лет и пойти работать в колхоз на тяжёлую физическую работу.
Говорила бабушка Тамара и про то, как было плохо в семьях, куда с войны не вернулся отец.
– У всех, у кого пришли отцы, им потом льготы всякие давать стали. А мы и без отца, без мужика в хозяйстве, нам и так-то хуже было, и льгот никаких не было.