Не страшись урагана любви
Шрифт:
Возьмите, например, Гранд Отель Краунт. Это отель Избранных. Черт подери, если ты не Избранный, то адски трудно просто получить там номер. Но туда, куда ездят Избранные, неизбранные хотят ездить. Знаете ли вы, что когда Кингстон стал популярен среди Избранных благодаря Краунту, то туристический и гостиничный бизнес пережил бум во всем этом районе?
Нет, все это происходит быстро. Везде. Повсюду. И для США, по крайней мере, на ближайшие двадцать лет это будет Карибское море. Все к тому идет. Вскоре начнется большая рекламная кампания.
И именно здесь появляются такие парни, как я и Джим. Мы снабжаем туристов нашим
И именно это я хочу создать в Га-Бей, когда заполучу шхуну. — Он снова нетерпеливо хлопнул себя по ноге. — Я хочу жить с Избранными и как они.
Казалось, что когда он говорил, то мыслями был далеко, а они слушали, восхищаясь тем, что внутри Бонхэма, искателя приключений, был бизнесмен.
— Но, — сказал Дуг, — в Га-Бей нет Гранд Отеля Краунт.
— Конечно, есть. Одинесть, — возразил Бонхэм. — Вест Мун Оувер Отель. Там уже было много знаменитостей, и они все прибывают. В прошлом году там жили члены семьи Кеннеди, — он вновь хлопнул себя по ноге, будто выстрелил большой пистолет. — Но разве вы не понимаете, что со шхуной я не привязан ни к одному городу, ни к одному отелю. Я могу превратить все Карибское море в «рабочий район».
— И что же случится с вашими прелестными первобытными рифами и морем, когда тысячи таких же парней будут делать то же самое? — ухмыльнулся Дуг. — Вы же обрекаете их на осквернение и разрушение всего того, что любите.
Бонхэм ухмыльнулся в ответ.
— Плевать. Когда это случится, я уже умру. А тем временем я смогу убежать от «Цивилизации»,— и здесь он неожиданно расслабился и откинулся назад. — Но вы, люди, вы уже члены Новой Аристократии, вы уже Избранные. Все, что вы должны делать, это сидеть и наслаждаться подливочкой. Наслаждаться нашими, моимиуслугами.
Лаки все это время раздумывала, о чем же вся эта длинная речь, и подозревала, что адресована она непосредственно ей.
— Да, — жестко ответила она. — Да, все, что мыдолжны делать, это поддерживать высокий уровень успеха. Вы когда-нибудь это пробовали? Если у Рона Гранта будет хоть один большой провал, у него не хватит денег, чтобы быть одним из ваших Избранных. И мне кажется, что то же справедливо и для Дуга.
— Ай! — ответил Дуг. — Такое же дерьмо. Но он все-таки прав относительно киношников. Лиз Тейлор. Бартон. Джон Уэйн. Кирк Дуглас. Мистер Занук.
— Ну, может, это не во всем справедливо по отношению к Дугу и Рону, — сказал Бонхэм, — но я думаю, что Рон по-настоящему один из Избранных, и из всех, кого я знаю, он больше всех того заслуживает. — Он ухмыльнулся. — Но для моих целей это достаточно справедливо вообще. Кроме этого парня Сэма Файнера, Рон — единственный, который был моим клиентом. — Он снова победно ухмыльнулся. — Ежли я ему понравлюсь, он, может быть, расскажет
— Тогда зачем же вы стараетесь поссориться и оттолкнуть его женщину? — сказала Лаки. — Я полагала, что вы достаточно проницательны, чтобы понять, что так нельзя договориться ни с одним мужчиной, даже если он не любит жену. А Рон любит.
Дуг неожиданно рассмеялся, когда Бонхэм уставился на Лаки. Потом большой человек улыбнулся самой победной из улыбок.
— Но, милая, я не старался поссориться. С тех пор, как я вас увидел, я старался подобрать к вам ключ, чтобы вам поправиться, — но грозные глаза, уставившиеся на нее, разоблачали эту улыбку.
В Лаки вздымалась волна чисто итальянского гнева. Она ощущала, что ее несет, и как бы она ни хотела остановиться, этого уже не могло случиться.
— Знаете, что я о вас думаю? Вы склонны к несчастным случаям в социальных отношениях. Не в работе, это ясно. Но во всем остальном, я думаю, вы рождены терять. Потому что, как все такие люди, вы стремитесь себя наказать. Что касается ключа ко мне, это достаточно просто. Все, что вы должны делать...
Ее прервал крик из воды:
— Эй! Помогите!
Для человека такой огромной массы Бонхэм умел двигаться невероятно быстро. Он вскочил и очутился на корме и, держа в руках огромную острогу, уже с чем-то сражался, пока Лаки, двигавшаяся быстро, как никогда в жизни, еще только вставала. Кровь колоколом била в ушах, и она думала только об одном — об акуле.Господи, как же она ненавидела этот проклятый спорт! На мгновение ей показалось, что она теряет сознание, как с ней обычно случалось в детстве при встрече с чем-то ужасным. Потом ее обнял Дуг и закричал в самое ухо:
— Все в порядке! Все в порядке! Ничего страшного! Я вижу! — И затем спокойнее: — Сюда. Иди сюда. Все в порядке. Ты же видишь. Большая рыба, вот и все. Огромнаярыба.
Склонившись за борт, она увидела, как Бонхэм вонзил большую острогу в громадную рыбину. Гройнтон и Рон, все еще в масках, за которыми болтались дыхательные трубки, кричали на Бонхэма и триумфально гоготали, расплываясь в разные стороны, чтобы на линиях подводных стрел удерживать рыбу на одном месте. Увидев ее, Рон крикнул:
— Это окунь!
— Эй, Дуг, — рыкнул Бонхэм. — Давай сюда. Нет хорошего рычага. У борта еще одна острога. Помоги!
Дуг, как доктор, испытующе глянул ей в глаза, отпустил ее и схватил острогу. Между их напряженными, покрасневшими лицами показался чудовищный бьющийся организм и хлопнулся на палубу катамарана. Пока они держали ее острогами, Бонхэм нашел под сиденьем короткую дубинку и с сильным звуком врезал рыбе по позвоночнику, по «шее», чуть пониже головы. Все большое тело рыбы, плавники и хвост затрепетали и замерли, она теперь затихла. Странный пурпурный отблеск как бы вырвался из точки удара и распространился по всему телу, неприятно окрасив его во все оттенки красного, красно-коричневого. Теперь она лежала неподвижно, но вращала глазами, все открывала и открывала рот и жабры в тщетной попытке дышать. Лаки с восхищением и ужасом уставилась на нее. Она была прекрасной. А рот был такой большой, что в нем поместилась бы голова и плечо человека. Должно быть, все пять футов длиной и в два раза больше в окружности. Позади на борт залезали Рон и Джим и хлопали друг друга по спине.