Не страшись урагана любви
Шрифт:
— Да, в этом-то и дело. Слушай, — сказал Грант, чтобы сменить тему. — Почему же ты не вытащил пушки, чтобы заплатить за шхуну?
— Именно это я пытался сделать, — ответил Бонхэм, — пока не появился ты со своими деньгами, Черт, ты бы даже мог вернуть себе мой долг. Не сомневаюсь, если мы объявим властям.
— Я бы этого хотел, — задумчиво проговорил Грант.
— О'кей, заделаем.
— Это мысль. Просто ради опыта, если не для чего иного. — И вдруг сердце у него подскочило и упало. Черт, ну вот, он опять залез
— Это в порядке опыта, — ухмыльнулся Бонхэм.
— И ты сделал это ради меня? Просто, чтоб дать мне половину?
— Почему же нет? Ты будешь работать. Половину. А это тяжело. И ты вкладываешь деньги, чтобы шхуна вышла, не так ли? — Бонхэм снова выпрямился. В двери появилась Лаки. — Но никому ни слова об этой операции. Даже Лаки. Не сейчас. — Они выпили еще по два раза, пока разговаривали, и Бонхэм смотрел на бар. — Э... у тебя хватит наличных заплатить за мое питье?
— Конечно. Я просто распишусь за него, — сказал Грант.
— Тогда до завтра. Хелло, миссис Грант, — вежливо произнес Бонхэм и приподнял белую капитанскую фуражку.
— Зачем он приходил? — спросила Лаки после его ухода. — Ни за чем хорошим, держу пари.
— Ничего, — ответил Грант. — Ничего особенного. — Но ложь ей вызвала неприятный привкус во рту. Так что позднее, за ужином, он ей рассказал обо всем, кроме спасательных работ. Ясно, что он рассказал ей о займе. Она спокойно выслушала. В этот вечер они ужинали одни. Одни? С Дугом, Рене, Лизой и француженкой Дуга. Но Бонхэма не было с ними, вот Лаки и казалось, что они одни.
Но Рене поднял вопрос о займе еще до того, как Лаки сумела что-нибудь сказать.
— Ты проста дашь их он? От так от? Ни гараний, ничто?
— Ну, нет. Не знаю. Может. Я имею в виду, я ничего не понимаю в банковских делах, интересах и прочей белиберде.
— Ну, не, слушать! Ронни, друг мой, ета сумасшествия, не? — сказал Рене. Затем он пожал плечами. — Ничего сибе. Ета ни бизнес. Не беспокоиться. Я пагаварить с он завтра. Ты завтра идти его встречать, а? Ета Бонхэм?
— Ну, да, Мне надо дать телеграмму в Нью-Йорк.
— Хокей. Я идти с тобой. Мы пагаварить.
— О'кей, Рене. Но он хочет, чтобы я принял десять процентов акций компании, знаешь ли.
— Ета другой. Ета хокей. Хорошо. Но ета не гарантия. Мы пагаварить с он.
Грант не ожидал такой быстрой и воинственной — если не воинственной, то агрессивной, — он не ожидал такой быстрой и агрессивной реакции от Рене. И он ожидал, что Лаки рассердится. Она не рассердилась. Она всегда считала, что сделанное — это сделанное, нравится оно тебе или не слишком, хорошо ли, плохо ли, но сделано, это факт, так она думала и об этом. Кроме того, это его деньги, он имеет право тратить их, как хочет.
— Может, я ошибалась в Бонхэме, — сказала она. — Я не зна ю.Я ведь руководствуюсь
— Есть не вопроса честность, — возразил Рене. — Ета вопроса гарантия.
— Почему ты ему не нравишься? — спросила Лиза.
Лаки пожала плечами. Рене ответил:
— Возможна, ета потому, што бояться, што ты украсть у ниво Ронни? — ухмыльнулся он.
— Украсть его! — воскликнула Лаки. — Как это можно сделать? Я уже его получила. Я его жена!
Рене пожал плечами.
— Ета просто идея.
Лаки шаловливо пожала плечами.
— Ну, у меня есть кое-что, чего хочет Рон. Нечто, в чем он нуждается.И я, черт подери, точно знаю, что у Бонхэма ничего такого нет.
Все рассмеялись, Теперь и блондинка-француженка, несмотря на свою природную холодность, начала принимать Лаки. Нет, вовсе не долг был причиной их ссоры (хотя у него и впрямь не было таких денег, чтобы делиться), неприятности возникли следующим вечером, и их вызвали такие нелепые вещи, думал он позднее, и она тоже думала, что вся эта сцена была абсолютно глупой.
Но до того, как это произошло вечером, утром Грант и Рене повстречались с Бонхэмом.
Телеграмма Гранта ушла, и в ответ на нее деньги должны были перевести телеграфом на следующий день, к тому времени, когда в отеле появился Бонхэм. Море еще волновалось, хотя шторм и спадал, но они все равно не пыряли. Рене взял быка за рога, как только велел Сэму подать выпить.
— Как ета все делается, ета ваш компания?
Бонхэм объяснил.
— Ета Файнер, у он два процент, да? И он займ, ета за компания? Или за сам шхуна?
— В счет компании. Но, конечно, шхуна принадлежит компании.
— О, шери, канешна. Но шхуна чистый, не? Бон! Не хочу кибиц, не лезть в чужое дело. Но я юриста, защитника Ронни, ай? Хокей? Хокей! Чиво он хотит, ета, он хотит под заклад сама шхуна. Не компаний, а? Хокей?
Бонхэм потер подбородок, почесал щеку.
— Да. Да, о'кей. Если вы хотите. Но я не понимаю, что...
Рене выбросил вверх руку.
— Моя пояснит. Если компания распадай, шхуна продавай, так? Когда шхуна продавай, деньги идут компания, а? А компания распадай, платить долги нада, так?
Бонхэм все это время кивал.
— Так.
— Хокей. Чиво Ронни...
— Но мы же не считаем, что компания распадется, — ухмыльнулся Бонхэм.
— Канешна нет. Возможность. Ета должна быть кошер, чистая еда. Хокей? Хокей, чиво Ронни хотит, первая закладная под шхуна, некомпания, и продать шхуна — платить Ронни сорок пять сотен доплатить долги компания.
— А, понимаю! — наконец сказал Бонхэм. Вид у него был слегка удивленный. — Конечно. О'кей. Тогда так и сделаем.