Не судите леди по одежде
Шрифт:
– Щекотно?
– Да, – соблазнительно выдохнула она.
Он не останавливался, скользя кончиками пальцев по шёлку, по верхней части ступни и вдоль лодыжки, едва прикасаясь к икре и повторял всё заново.
– Истинная правда: когда я в первый раз увидел твои туфли, на бале у Уортингтонов, мне захотелось сделать именно это.
– Правда?
В её голосе послышалось удивление. И желание.
– Да, – признался он. – Меня привлекли твои прелестные серебряные туфельки, такие невинные и красивые. – Дункан
– Ты за мной следил?
– Да.
– Мне стоит разозлиться.
– Но ты не злишься.
Его рука снова скользнула к её щиколотке, потом вверх по икре, по нежному мягкому шёлку, пальцы теребили красивую белую строчку на чулках. Ему не терпелось приподнять юбки и увидеть длинные, облачённые в чёрное ноги Джорджианы. Не терпелось, чтобы они распахнулись. И обхватили его бёдра.
Ему не терпелось ею овладеть.
– Не злишься? – уточнил он.
Она вздохнула.
– Нет. Не злюсь.
– Тебе нравится, что я тебя знаю. Всю тебя. Две половинки одной личности.
Дункан дошёл до внутренней стороны колена, прикосновение вывело Джорджиану из сладостного оцепенения.
Она подняла вторую ногу, упёрлась ступнёй в его грудь и оттолкнула назад. Но ласку Дункана не прервала.
– Расскажи другую.
– Другую? – переспросил он.
– Другую правду о себе, – уточнила она.
Дункан схватил её ступню у груди и прижался горячим губами к внутренней стороне лодыжки, лаская влажным языком мягкую ткань.
– Я хочу снять с тебя эти чулки и почувствовать на ощупь кожу нежнее шёлка.
Он слегка прикусил лодыжку, Джорджиана ахнула в тиши кареты, в которой внезапно стало жарко, будто взошло солнце.
– Теперь твоя очередь.
Она замерла.
– Моя очередь?
– Рассказывать секреты.
Джорджиана замялась.
– Даже не знаю, с чего начать.
Дункан в этом не сомневался. Она была соткана из тайн, которые служили ей защитой. На них просто необходимо пролить свет.
– Начни вот с чего, – предложил он, проведя рукой по икре до колена и лаская её кончиками пальцев. – Скажи мне, что ты сейчас чувствуешь. Без всяких уловок.
Дункан пощекотал её, и Джорджиана рассмеялась.
– Я чувствую... – Когда она замолчала, он замер, убрав руку. Она вытянула ногу, будто пытаясь её вернуть назад. Будто прося Дункана продолжить ласки. – Я чувствую себя молодой.
Удивившись ответу, он вновь взял её ногу.
– Что это значит?
Она вздохнула в темноте.
– Не останавливайся.
Он продолжил. И больше не останавливался.
– Что это значит, Джорджиана?
– Просто... – Она замолчала. Её ступня слегка вздрогнула,
Он знал конец фразы. С тех пор как она была с другим мужчиной. С тех пор как она была с кем-то, кроме Чейза. Дункан не хотел, чтобы Джорджиана заканчивала свою мысль. Не хотел, чтобы имя этого человека нарушило их уединение в полумраке кареты.
Но Джорджиана всё равно договорила:
– ...с тех пор, как я себя так чувствовала.
Слова поразили Дункана до глубины души. В этой женщине была какая-то особенная изюминка. Её манера говорить и то, как она бесхитростно давала обещания, вызывали в нём безумное желание. Но когда она с полной откровенностью и лёгким удивлением в прекрасном голосе призналась ему в чувствах, он уже не мог ей противостоять.
Как он сможет отдать Джорджиану другому мужчине, единожды познав её вкус?
Как сможет уйти, не оглядываясь?
Господи!
В какую же передрягу он вляпался?
Дункан опустил её ноги на пол. Джорджиана воспротивилась, его тело тоже возражало против потери контакта.
– Подожди, – сказала она, наклоняясь вперёд. Свеча озарила светом её красивое лицо. – Не останавливайся.
– Я не собираюсь останавливаться, – пообещал он ей. И себе. – Просто хочу кое-что прояснить.
Она нахмурилась,
– По-моему, я выразилась вполне ясно. Сделала тебе предложение в Гайд-парке. Встретила возле твоей конторы, вырядившись, как... – Джорджиана замялась, – как те женщины, которые занимаются подобными вещами.
Но ведь она частенько одевалась подобным образом.
– Мне всё равно, какие платья ты носишь.
– Тебе определённо понравились чулки, – сухо проговорила она.
Воспоминание о чёрном шёлке с серебряным кантом взяло верх, и вместо того, чтобы усмехнуться, Дункан прорычал:
– Чулки мне очень нравятся.
Джорджиана восхитительно покраснела. Он наклонился вперёд, оказавшись в нескольких дюймах от её лица. Её губ.
– Интересно, – прошептал он, – когда смущаешься, ты краснеешь повсюду?
Румянец стал заметнее.
– Не знаю. Никогда не проверяла.
– Я обязательно проверю.
– В целях журналистского расследования, без сомнения.
Он ухмыльнулся.
– Как лучший газетчик в Лондоне, дорогая, я просто не в состоянии позабыть о работе.
Она заулыбалась, но потом её лицо посерьёзнело. Джорджиана опустила взгляд на свои руки, зажатые между ней и Дунканом.
– Я становлюсь похожа на тебя.
Он внимательно на неё посмотрел.
– Разве я тебе не нравлюсь?