Не такая, не такой
Шрифт:
— Послушай, куда ты сейчас пойдешь? — Влад добавил в голос тепла, и меня кольнуло остатками надежды и болью. — Оставайся. Кино посмотрим. Не надо тебе вмешиваться, мы сами между собой разберемся.
— Ты предлагаешь мне остаться и продолжать участвовать в разводке твоего отца?! — изумилась я этой кристальной беспардонности.
— Ты ведь влюблена в меня, — пожал плечами Влад.
Я испытала мгновенный приступ острого отвращения.
— Ты считаешь себя таким сокровищем? — и не сумела его скрыть.
— Конечно.
Ой,
Я развернулась и взялась за ручку двери.
— Ключи оставь, — бросил мне Влад. — Учти, кстати, что мы-то с отцом всегда помиримся, а ты ему теперь вряд ли будешь нужна, предательница. Или ты думаешь, я не расскажу свою версию истории?
Я порылась в кармане, вынула ключи и швырнула в него. Он поймал их на лету одной рукой, даже не сдвинувшись с места. Только ухмылка стала шире.
— Влад, зачем ты так? — устало спросила я. — Я не понимаю. Ты же единственный наследник, к чему это все?
— Ты и не поймешь. В тебе амбициозности — ноль целых хрен десятых. Есть что пожрать — ты довольна. Мне мало быть наемным директором при властном папашке. И то, что я наследник — ничего не решает. Нормальные отцы заводят детей в сорок, а в шестьдесят помирают от инфаркта. А мне сколько ждать?
Да, пожалуй, не пойму. Даже пытаться не хочу, еще заражусь.
Больше я здесь находиться не могла.
Отперла замок, хлопнула за собой дверью и пока ждала лифт, молилась, чтобы Влад не передумал и на всякий случай не решил меня запереть в квартире. Но, видимо, законопослушность победила.
Так что на улице я оказалась совершенно свободна.
В самом полном смысле этого слова.
Думала заплакать, но слезы не шли. Просто было очень тяжело где-то в груди, а в сердце, напротив, пусто, только ветер свищет.
Хотелось забиться в уголок, и чтобы никто не трогал.
Но…
Если Влад беспокоился о том, что отец все узнает, значит, там еще можно что-то спасти. Надо рассказать все Юлиану, хоть и невероятно страшно и стыдно к нему обращаться.
Но как? Телефона у меня нет, и даже если попросить у прохожих, я не вспомню ни одного номера.
Домой ехать полтора часа. Вдруг это время окажется критичным?
Что же делать?
Я стояла на улице и кусала губы, пытаясь придумать, как связаться с Юлианом. Раньше на каждом углу были интернет-кафе, а сейчас остался только вайфай, который мне без телефона как рыбке зонтик.
Юл: Яблочко от осинки недалеко падает
Альберт ведь сразу понял.
Но не стал меня тыкать носом.
Надо было насторожиться, когда я увидел, что он явно что-то просек и молчит.
Этика — единственное, что могло его заткнуть в такой ситуации.
Что будет, если я позвоню и наору на него?
Как
Все равно позвоню и наору.
Потому что мне хочется на кого-нибудь наорать.
На персонал бесполезно.
На Влада рано, сначала надо распутать дело.
Но Альберт был недоступен.
Жаль, что мой кабинет переделали. Когда там висел боксерский мешок, разруливать кризисы было гораздо легче.
Пришлось занимать кабинет Влада и снова обживать его под себя. В честь чего с особым наслаждением снял со стены и выкинул модульную картину, аллегорически изображающую…
Ладно, сдаюсь, я не знаю, что она должна была изображать, но причудливо расположенные на ней баклажаны, сжатые пальцами, разрезанные персики и папайи, бананы между накрашенных женских губ, красные грейпфруты, истекающие соком, и ягоды клубники, облитые сливками, заставляли меня сбиваться с мысли при взгляде на них.
В первую очередь остановил все переводы.
Выключил Влада из всех процессов, заблокировал все его права.
Заморозил сделки, отозвал документы и отложил на несколько недель все, что возможно было отложить.
На потери плевать, кажется, могло быть и хуже.
Посмотрел какие штрафы по госзаказам.
Хорошие. Жирные. И цифры там такие, что заболела голова.
Маленький кретин, кто связывается с откатами?
Созвал на начало недели расширенное собрание для всех ключевых руководителей.
Прикинул объем работ и понял, что поспать в ближайшую неделю не получится.
Слишком запутанная история.
Если бы Влад не устроил мне шоу со Снежаной и подставу с Соней, я бы уже приволок его за шкирку и разобрались бы по-семейному.
Но мне уже не хотелось выпороть его, как своего сына.
Хотелось наказать, как взрослого, ответственного за свои действия человека.
Чужого.
Кофе.
Года три уже не пил кофе, но сейчас надо было подстегнуть мозг.
Ох, отомстит мне сердце.
И спина отомстит, потому что хер я позанимаюсь в ближайшее время.
Или сон, или спорт.
Вызвал всю бухгалтерию, посмотрел в глаза. Двум дурам велел писать заявление по собственному, Агнию Львовну усадил рядом.
— Почему не рассказали? — спросил ее очень спокойно.
Через нее проходили такие документы, что не понять, что дело нечисто, было невозможно. Особенно с пятидесятилетним опытом.
— Этого нет в моих должностных обязанностях, — спина прямая, сухие руки спокойно лежат перед ней на столе, взгляд глаза в глаза. Кремень-женщина.
— А на самом деле?
— Нечего нас было бросать на волю вашего малыша, Юлиан Владимирович.
Как быстро падает лояльность, когда годами не появляешься.