Не твои наследники
Шрифт:
Он снова якобы добрый. Мягкий. Внушающий доверие. Располагающий к себе.
В зрачках пляшут озорные огоньки. В уголках проницательных глаз собираются тонкие лучики морщинок.
— В смысле достаточно? То есть… больше не нужно? О каком выборе идёт речь? О чём ты? Я тебя совершенно не понимаю. То ты приказываешь делать одно, то сразу другое.
Убираю руку с промежности. Прячу колени под тканью платья.
Какого черта с ним происходит? Он сегодня с утра на нервах. Сам не знает, чего хочет.
Инстинктивно пододвигаюсь к Руслану, испытывая
***
Исаев садит к себе на колени. Неспешно проводит вверх по позвоночнику и шее рукой. Лениво зарывается в причёску. Заставляет меня выгнуться дугой. Он начинает перебирать пряди, пропуская их сквозь пальцы. Невесомо касается губами щеки.
Приятно. Я растекаюсь по его жаркому телу, как масло по горячей поверхности, испытывая невероятное удовольствие от таких простых вещей.
От того, как он убийственно пахнет.
От его прикосновений.
От вибраций грудного голоса.
Осознаю, как легко ему удаётся манипулировать мной. А также и то, что этот мужнина вряд ли изменится. И тем не менее он мне нравится всё больше и больше, несмотря на свой жёсткий характер. Лидеры не могут быть мягкосердечными. А Рус лидер. Он бизнесмен. Он точно знает, к чему стремится. И он всё ещё со мной.
— Маша, — Исаев начинает говорить, а я всё ещё пребываю в подвешенном состоянии. Его голос на фоне грохочущего сердца звучит почти глухо. — Ты добиваешься настоящих отношений, но в то же время делаешь всё, чтобы их испортить. Знаю, я тоже не подарок. Но ты чересчур упрямая. Хочешь всё сразу. И настоящий брак, и любовь до гроба, и кучу детишек. Я не успел прийти в себя после нашего столкновения. Ты обрушилась на мою голову, как снежная лавина, и спутала все карты. Мне сейчас сложно прогнозировать будущее. С тобой все мои принципы летят к чертям. Это плохо.
Его свободная рука подныривает под подол платья. Опускается на коленку. Стискивает её. Под кожу мгновенно проникают огненные иголочки. Ощутив пробежавший по венам ток, привожу мышцы в тонус. В мыслях полнейший хаос. Не знаю, что ему ответить на правду. Мне нечего возразить.
— Что плохого в том, что я хочу настоящую семью? Тебе она не нужна, так может позволишь мне найти человека, который разделит мою судьбу и искренне полюбит меня?
— Ты уже побывала в настоящем браке. Тебе мало? Хочешь ещё? Может, выдохнешь и возьмёшь паузу? Небольшую. Год пролетит, и ты ничего не потеряешь.
На коленке Руслан решает не останавливаться. Ползёт ладонью выше, затрагивая пальцами нервные узелки на внутренней стороне бедра. Вцепляюсь в его плечо что есть силы, а когда мужские пальцы касаются промежности через трусики, меня и вовсе прошивает мощным электрическим разрядом от макушки до кончиков пальцев на ногах и руках.
В глазах вспыхивают искорки. В животе тугим узлом закручивается
— Хочу либо всё, либо ничего, — рвано выдыхаю у его виска и сразу же втягиваю запах его волос. Они источают мужественный аромат. В нём капелька едва уловимого табака и кофейных зёрен. Он пахнет чистотой, похотью и развратом. Слишком возбуждающе, чтобы думать о чём-то другом.
Этот запах, как яд, проникает в ноздри и растворяется в моей крови. Кажется, я запомню его на всю жизнь.
— Хорошая позиция. Похвальная, — по голосу понимаю, что Рус улыбается.
— Беру пример с тебя, — всхлипываю, когда пальцы ныряют под кружевную ткань трусиков и накрывают чувствительный комок плоти лавиной ощущений. Горячих. Убийственно-приятных. Умопомрачительно-острых…
Непроизвольно выталкиваю из груди сдавленный стон. Свожу вместе колени.
У Руслана притягательная улыбка. Порочная. Какая-то особенная. Зря он нервничает по поводу Шаха. Вадим красивый мужчина, но не притягивает настолько мощно, как Исаев. Не могу объяснить. Вся химия происходит в крови. Реакция усиливается, когда мы с Русом сближаемся. В такие моменты кровь в венах превращается в самую настоящую и бурлящую лаву. Как вот сейчас. И это пугает. До чёртиков. Никогда не знаешь, чем для тебя обернётся наше завтра. И будет ли оно хорошим…
***
— Рус… — задохнувшись от пронзившей сладостной вспышки, вспоминаю об охране, — давай не здесь, не сейчас… Божжжеее…
— Разведи ноги шире, — он будто не слышит меня, разжигая на клиторе эпицентр пожара. Током шпарит по нервным окончаниям. Кружит по нему, постукивает подушечками пальцев, ныряет средним в разгоряченную промежность. Растирает влагу по набухшей плоти, высекая ядерное удовольствие. Доводит удары моего бедного сердца до критической нормы.
Горю... Горю... Огнём полыхаю... Сгораю дотла…
Ведомая желанием, подчиняюсь. Вцепляюсь в его шею, прихватывая зубами колючую линию подбородка. Уже откровенно мычу, заглушая им протяжный стон.
Тело превращается в сгусток чувствительных рецепторов. Нереально дрожит. Под пальцами остро пульсирует. Принимает глубокие резкие вторжения.
Ещё… Господи, ещё… Русик, пожалуйста… Пожалуйста, ещё…
Мне даже не нужно просить. Он и так всё знает. Всё понимает. Чувствует. Дарит кайф. Горячо целует меня, трахая языком мой рот. То с жадностью владеет им, то чувственно лижет губы, посасывая язык. Уверено подводит к пропасти и безжалостно сталкивает в неё.
Секунда… Вторая... Третья…
И я взрываюсь острым восторгом, удовлетворяя свою женскую сущность нескончаемым счастьем.
Содрогаюсь... Содрогаюсь... Содрогаюсь...
Пульс оглушающе гремит в ушах.
Рассыпаюсь огненными искрами, исступлённо пульсируя на его пальцах. Сжимая их влагалищем, бьюсь в сладостных конвульсиях.
Умирая и снова возрождаясь лёгкой, невесомой, чувствительной к минимальным движениям.
Влажная от пота. Растерянная. Его непослушная горячая девочка.