(не) Твоя игра

Вуд Марина

– А я идиотка, всю жизнь думала, что люди начинают жить тогда, когда любят друг друга, – шмыгаю носом и вытираю бегущие по щекам слезы. В школе начитаемся Евгения Онегина и прочей фигни, а потом выходим в жизнь наивными дурочками, со слепой верой в платоническую любовь. Пока реальность не шандарахнет по голове. Только тогда приходит прозрение.

– Возможно, ты меня не поймешь, но все же я постараюсь объяснить. Для всех мужиков иметь стабильный секс, наглаженные рубашки и свежую еду — очень важно. Во-первых – удобно. Не надо нанимать шлюх, горничную и повара. Все

это можно совместить в одном человеке.

– Офигеть, – всплескиваю руками. – Я просто прозреваю от этого потребительского отношения к женщинам.

– Не перебивай меня. Пожалуйста, – бурчит он. – Во-вторых я решил все ее финансовые вопросы. Шмотки, отдых, все дела. У нас с ней взаимовыгодные отношения на договорных условиях.

– А она об этом знает? – вибрирует мой голос. – И вообще. Я в эту картину как-то не вписываюсь. Или ты тоже решил получить от меня полный спектр услуг? Ол инклюзив.

Костя поднимается на ноги: – Я зайду?! – отодвигает ткань в сторону. – Алин… Я тебе рассказал все по-честному, – подходит ко мне вплотную, а я отодвигаюсь в угол дивана. Костя наклоняется. – Это реалии взрослой жизни, – упирается руками по обе стороны от моей головы.

– Отойди, – выставляю руки и толкаю ладонями его в грудь.

– Нет, – снова этот наглый тон пульсирует по моим нервным окончаниям.

– Ты нарываешься, – стараюсь сделать максимально грозный вид, хотя он больше тянет на заплаканный.

– Я бы обязательно тебе рассказал и закончил те отношения, – его руки очень наряжены. Нервничает. Правильно. Пускай. – Просто сейчас я в той ситуации, когда надо решать проблемы по мере их поступления. На данный момент мне надо для всех потеряться. Ну чтобы меня окончательно не убили. И я смог разрулить свои вопросы.

– И тебя даже не волнует, что та девушка возможно с ума сходит. Она ведь не знает где ты? И что с тобой?

– Все равно, – жмет плечами.

– Я просто поражаюсь твоему эгоизму, – хочу его оттолкнуть, но он не поддается. – Отодвинься, пока я настоятельно просто прошу.

– А если, нет? – вскидывает брови. – Что ты мне сделаешь?

– Увидишь, — отчаянно шикаю в ответ. Хочу отвернуться, но Костя резко перехватывает мое лицо руками. Я чувствую его теплое дыхание на своих губах. Торможу в своих реакциях. Мне почему-то очень хочется, чтобы он дотронулся до них. Мое дыхание учащается, а сердце разгоняется. Я прикрываю глаза и… и буквально за секунду до так и не свершившегося поцелуя, даю ему хлёсткую пощечину.

Вижу, как Котов от неожиданности округляет глаза и резко отстраняется. Кожа на моей ладони неприятно щиплет. Ему, наверное, тоже больно. Но ничего. Пройдет. Пусть не лезет. Я ведь предупреждала, что ударю. Он делает шаг назад и сразу же после этого неожиданно раздается стук входной двери.

– Кто-то пришел, – удивленно констатирую я. Поднимаюсь с дивана и иду на звук.

– Степаныч! – слышу из прихожей старушечий тонкий голосок. – Есть кто дома? – выхожу в маленький коридорчик и вижу соседку – бабушку Зину. Она громко топает валенками и стряхивает с пухового платка на голове снег. Он падает на деревянный

пол и белые, мелкие хлопья превращаются в маленькие лужицы воды. Баба Зина по совместительству еще и местная травница. Когда-то давно она была повитухой. Но в силу развития цивилизации и появления нового роддома райцентре, ей пришлось переквалифицироваться в целительницу.

– Добрый вечер, – помогаю старушке и сметаю снежинки с ее плеч.

– Добрый, добрый Алинушка, – улыбается. – Ой, как метет. Еле дошла к вам. Думала, что сама в сугроб превращусь, – начинает заливисто смеяться она. Сколько ее помню, она всегда была веселой старушкой. Когда я была маленькой, то всегда любила ходить к ней и играть с козлятами.

– Я видела через окно, что делается. В такую погоду плохой хозяин и собаку не выгонит. Что вас к нам принесло?

– А дед дома? – она достает из кармана платок и вытирает лицо от мокрых капель.

– Нет, – отрицательно мотаю головой. – Нету. На охоту у шел с Васильевичем. Еще днем, – машу рукой. – Будет не раньше, чем послезавтра.

– Ох, батюшки! – хлопает она в ладоши, и улыбка сползает с ее морщинистого лица. – Что же мне делать?

– Проходите, – беру бабушку под руку и веду е в комнату, пока она причитает о своем горе. – Присаживайтесь, – отодвигаю табуретку и помогаю ей сесть. – Выкладывайте, что у вас произошло?

– Ой, – вздыхает она и качает грустно головой. – У меня же телевизор перестал работать. А у меня сериал скоро начнется, – стонет старушка. – Хороший. Турецкий.

Э-м-м… Я стопорю. Это она шла, не боясь диких зверей, не боясь упасть и замерзнуть в снегу только потому, что у нее сериал? Вот это любовь к синематографу.

–Дед твой умеет ремонтировать, – продолжает приплакивать она. – Всегда мне помогает, – громко хрюкает в платок. Затем складывает его вчетверо, снова вытирает им лицо и после прячет обратно в карман.

– Чем же мне вам помочь? – напрягаю свои извилины. И тут до меня доходит. Котов! Пусть по-напрягается. – Костя, – зову мужчину. – Можно тебя на минуточку?

Слышу шорох. Занавеска отодвигается в сторону и на кухню заходит Котов.

– Добрый вечер, – появляется в дверном проеме.

– Добрый, – отвечает баба Зина, а в глазах ее загораются хитрые огоньки.

– Костя, тут помощь твоя нужна, – поворачиваю к нему голову и вижу, что он недовольно потирает покрасневшую щеку.

– А это жених твой? – любопытно интересуется старушка. По всей видимости вопрос с телевизором резко уходит на второй план.

И эта туда же. Неужели им здесь поговорить больше не о чем?!

– Это мой друг, – отвечаю ей и снова смотрю на Костю. По взгляду вижу, что обиделся. – И он вам сейчас обязательно поможет.

– Чем, – недовольно бурчит в мою сторону парень.

– Телевизор починишь, – твердо отрезаю я.

Пауза.

– Алина, можно тебя на два слова? – врезается в меня взглядом и кивает в сторону комнаты.

Бабушка Зина молча наблюдает за нами подперев голову рукой. Словно свой телевизор смотрит.

– Я сейчас, – говорю старушке и выскальзываю в дверь.