(не) Твоя игра

Вуд Марина

Стою и боюсь пошевелиться. Внутри все сжимается. Появляется приятное волнение. И это далеко не от зайца.

– Ты тоже, – ощущаю, как Костя наклоняется и слегка касается моих волос.

– Что я тоже? – спрашиваю, а у самой внутри снова все трепещет. Я даже забываю принцип дыхания.

– Хорошенькая, – нежно дотрагивается щекой к моему виску. Чувствую, как его рука ползет на мою талию. В моей голове просыпается осознание того, что он меня клеит. При чем в наглую. И эта мысль бьет в набат.

– Чего? – резко разворачиваюсь

к мужчине и оказываюсь практически носом к носу с ним.

– Хорошенькая, как этот пушистый зверек, – улыбается он и наклоняется, чтобы поцеловать. Но вместо того, чтобы закрыть глаза и отдаться на волю своим чувствам, я со всей дури толкаю его в сугроб.

– Остынь, – разворачиваюсь и делаю шаг обратно. За моей спиной раздается протяжный стон. Черт! Совесть заставляется меня остановится, что я, собственно, и делаю. Смотрю на Костю – он лежит в сугробе, и прикрыв глаза держится одной рукой за ребра.

Начинаю мысленно грызть себя, что из-за меня ему опять больно.

– Что? – подбегаю к нему. – Где болит? – становлюсь рядом с ним на колени. Он скрючивается, видимо от боли.

– Здесь, – показывает слева в район сердца и морщит лицо.

– Здесь? – наклоняюсь над ним и начинаю суетиться. Расстёгиваю пальто, хочу осмотреть. Может я ему ребра задела. Но, он неожиданно резко замолкает. Поднимаю на парня глаза и оказываюсь плотно прижатой руками к его телу. Не сразу соображаю, что происходит, но вижу, как он расплывается в довольной улыбке.

– Ты даже попалась, как этот заяц, – резко разворачивается и в снегу оказываюсь я. Котов нависает надо мной всей своей массой.

От возмущения я начинаю пыхтеть словно старый паровоз.

– Ах ты ж, – набираю полную ладонь снега и бросаю ему прямо в лицо. В ответ, парень начинает громко смеяться. – Отпусти меня! – брыкаюсь и пытаюсь встать, но ничего не получается.

– Не-а, – крутит головой. – Ты попалась, а значит проиграла. Я тебе не отпущу. Ты мне должна, – убирает пальцами мои волосы, намокшие от растаявшего снега и прилипшие к щеке.

– Что должна? – снова пытаюсь оттолкнуть его. Но он тяжелый как лось.

– Поцелуй, – он сейчас на опасно близком расстоянии от меня.

– С какой это стати? – фыркаю я. – Знаешь Котов, если я здесь лежу под тобой на лопатках. Это не повод думать, что тебе все можно.

– А мне можно, – его глаза изучают мое лицо. – Я ведь выиграл, – его голос скатывается в тихий хрип.

– Мы не играли. И как минимум ты не озвучил мне правила, – я перестаю сопротивляться и расслабляюсь в его руках. Смотрю на его губы и мне начинает хотеться продолжения этой игры. Мне влечет к нему. И очень сильно. Это как невидимое притяжение. Как какой-то магнит, который притягивает разные полюса.

– Так я сейчас расскажу, – он наклоняется еще ближе, а меня отвлекает раздавшийся где-то сбоку шум. Тяжелые шаги в сопровождении ломающихся веток.

–

Костя, – дергаюсь и хлопаю его по спине.

– Что? – я вижу, как пелена страсти слетает с его глаз и он приходит в себя. Отстраняется.

– Смотри, – показываю в сторону зарослей. – Там что-то есть. И это что-то явно большое, – я вижу какую-то коричневую шкуру и как от движения, с больших еловых веток падает снег.

Котов резко освобождает меня из захвата. Поднимается сам и помогает встать мне. Заводит меня за спину.

– Как только скажу, ты побежишь. Поняла?

– Нет. Я тебя не оставлю, – цепляюсь руками за его пальто.

– Ты побежишь, – приказывает он.

У меня от страха потеют ладошки, и я сильнее cжимаю ткань в руках. От страха пульс глушит в ушах. Сердце готово выскочить из груди. Скрип снега все ближе. Хруст веток громче. Большая, усыпанная снегом ветка отодвигается в сторону и перед нами появляется…

5.

Алина

– Кхе-кхе, – из-за елки выходит Петр Васильевич. Он же дед Петя. Тот самый, с которым мой дед собрался идти на охоту. На нем надет темно-коричневый кожух и мохнатая ушанка. За спиной двустволка и рюкзак.

У меня в этот момент сердца практически нет. От страха свело желудок. Надо же было так людей напугать. Дай бог, ему здоровья!

– Господи, – вдыхаю и сгибаюсь пополам. Смотрю на Котова и вижу, как он наряжен.

Хрустя снегом под ногами, старик шагает прямиком к нам: – О, Алинка! – машет рукой Петр Васильевич. – К деду приехала погостить? – веселый, как всегда.

– Ага, – киваю и снова смотрю на Костю.

– Здравствуйте, – говорит парень.

Петр Васильевич подходит к нему: – Жениха на смотрины привезла? – бросает на Котова оценивающий взгляд и приглаживает рукой седую бороду.

– Нет. Это просто… – знакомый – хочу сказать я, но Костя меня перебивает.

– Можно просто Костя. И да. Я ее жених, – он неожиданно нагло берет меня за руку и тянет к себе.

– Петр Васильевич, но можно дед Петя, – он снимает варежку и жмет Котову руку. – Ну все, скажу Степанычу, что с него причитается, – довольно улыбается, а в глаза скачут хитрые огоньки. – Дед дома?

– Собирается, – дергаюсь. Пытаюсь выкрутить руку с захвата, но парень держит ее мертвой хваткой.

– Это хорошо. Погода нынче хорошая, – Васильевич пытается поддержать светскую беседу.

– Хорошая, – улыбаюсь и снова безрезультатно дергаюсь, бросая злые взгляды в сторону Котова.

– Ладно… – дед надевает варежку обратно. – Гуляйте. Молодёжь, – хлопает Костю по плечу и идет в сторону дома. Провожаю взглядом спину деда и снова возвращаюсь к парню.

– По-моему ты перегибаешь, – мне все же удается расцепить его пальцы и выдернуть свою руку. Растираю покрасневшее запястье.