Не ты
Шрифт:
— Ты как? — шепнула Маша.
— Порядок… Да, наверное, так…
— Точно? — Мура дождалась уверенного кивка и продолжила. — Тогда я, наверное, уже пойду.
— Проводить?
— Нет. Я сама, Севка. Ты, главное, глупостей не наделай.
— Не буду, — Богатырев вскинул вверх ладони, будто сдаваясь, и снова отвел взгляд.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Тогда смой в унитаз это дерьмо. Ну-ка! — взгляд Маши стрельнул в сторону так и лежащего на столе шприца.
— Эй, я же слово дал!
— Топай-топай! —
— Ты хуже моей матери, — нескладно пошутил Сева, подхватывая дозу со стола.
— Ну, мачеха — она мачеха и есть, — нервно рассмеялась Маша. Богатырев покосился на нее и, проходя мимо, хмыкнул. Не то, чтобы весело. Не отболело ведь ни черта, чтобы она там ни говорила. Не прошло… Он уж не знал, любовь это была, или что-то другое, но после Муркиных слов мир с ног на голову не перевернулся. И, несмотря на закравшиеся в душу сомнения, в груди все так же пекло. Сева еще не знал, как с этим будет справляться, однако был твердо уверен, что будет. Смерть теперь не казалась ему таким уж хорошим выходом.
— Ну, что тогда? Будем прощаться?
— Ага… Ты отцу скажи, что я обязательно с ним поговорю. Только… мне нужно немного времени.
Маша кивнула, стараясь не показать, как ноет сердце.
— Заметано. Ты забегай, когда все утрясется. И знай, что у тебя есть друг.
— Спасибо… — прохрипел Богатырев.
Чтобы вновь не расплакаться, Маша поспешно выскользнула за дверь. Спустилась на лестничный пролет, с шумом втянула воздух. Снизу навстречу притихшей Муре спешил Самохин. Поравнявшись с ней, он обхватил её тонкие запястья и с жадностью заглянул в глаза.
— Как ты меня нашел?
— Когда ты не пришла с обеда, мы подняли записи камер…
— Испугался? — прошептала Мура, пряча лицо у любимого на груди.
— Очень, — ее макушки коснулись сухие горячие губы, — не делай так больше.
— Не буду. А ты от меня ничего не скрывай. Даже если во благо.
— Договорились.
— Тогда пойдем?
— Пойдем… — послушно кивнул Самохин, беря Машу за руку.
— И, Дим…
— Ммм?
— Нам со свадьбой все же надо поторопиться.
— Ты прямо читаешь мои мысли, — улыбнулся тот, — вот завтра распишемся, а на выходных пригласим родню в ресторан.
— Хорошо, — довольно вздохнула Маша и вспомнила вдруг. — Только капусту тушеную не заказывай.
— Да кто ж тушеную капусту на свадьбе ест?
— Дед Андрей может и не такие гастрономические изыски затребовать, но ты на его провокации не поддавайся.
Дима улыбнулся, толкнул подъездную дверь:
— А что так? Чем тебе капуста не угодила?
— Не мне…
Маша сощурилась от слепящего солнца, заправила за ухо своевольную прядь и с намеком покосилась на будущего мужа, который немного тупил, что в сложившейся ситуации, наверное, было свойственно многим мужчинам. А потом он обнял
Эпилог
Десять лет спустя
— Не скачи.
— Я не скачу! Я томлюсь в нетерпении!
Сева покосился на сестру и хмыкнул.
— Ну, да…
— Если их совещание затянется еще хоть на минуту, я умру прямо здесь.
— Если их совещание затянется еще хоть на минуту, я опоздаю на концерт, и меня сожрет Горгона.
— Лизка? — сощурила ярко-зеленые глаза Милашка. — Она классная! Может, ты на ней женишься, а?
— На Горгоне? А еще сестра, называется… Что ж я тебе такого плохого сделал?
Мила фыркнула и забавно сморщила конопатый нос:
— Все знают, что ты в нее втрескался… А она в тебя! Только никто не может понять, зачем вы притворяетесь, что ненавидите друг друга.
— Так и никто?
— У мамы есть предположение! Она говорит, что вы заигрались! — Мила вытянулась по струнке, погрозив ему указательным пальцем. Сева спрятал белозубую улыбку в высоком вороте модного бомбера.
— Твоя мама — прелесть.
— Она заставляет меня есть брокколи.
— Она полезная.
— Ты сам-то ее ел?
— А ты никому не скажешь?
Мила широко распахнула глаза и отчаянно затрясла головой.
— Смотри. Ты поклялась на крови, что никому об этом не расскажешь… Особенно Джаге, потому что, если он вкатит мне эту тему на диссе, с моей репутацией крутого рэпера будет покончено. Ты же не хочешь быть сестрой поедающего брокколи неудачника?
Глаза Милашки достигли поистине комических размеров, что вызвало Севин громкий смех.
— Ты издеваешься? — сощурилась Мила.
— Да брось!
— Я ведь поверила, что ты лопаешь эту гадость!
— А куда деваться? Ни один обед в самолете не обходится без брокколи. Клянусь!
— Ты часто летаешь, — все еще подозрительно поглядывая на брата, заметила Мила.
— То-то же! И поверь, там эта штука приготовлена гораздо более паскудно, чем дома.
— «Паскудно» — плохое слово.
— А ты слишком правильная.
— Мы называем это — хорошо воспитанная, — послышался голос Самохина от двери. Сева вскинул взгляд, осторожно поднимаясь из мягкого кресла.
— Привет.
— Привет.
Мужчины пожали друг другу руки и отступили.
— Готов к качу? — спросил Богатырев у отца, взмахнув рукой в характерном жесте.
— Куда деваться, когда в семье сплошные меломаны?
Он отшучивался, но в глубине души радовался успехам сына и невероятно гордился им. По возможности они с женой старались выбираться на все Севкины концерты. На крупные или особенно ответственные — так точно.