Не ты
Шрифт:
— Где Маша?
То, что Всеволод называл жену отца по имени, стало его уступкой последнему. Видел, как тот кривился, когда он обращался к ней «Мура», и не захотел накалять. Да, и правда, как-то не шла ей дурацкая школьная кличка, которая, ко всему прочему, стала неактуальной, после того
— Пошла Лешку будить. Разоспался он что-то.
Сева понятливо кивнул. Его брату было всего четыре.
— Мы не опаздываем?
— Не опаздываем из последних сил! — подлетела к отцу Милашка.
— Это как же? — улыбнулся тот, разглядывая свое конопатое счастье.
— А вот так! Еще немного — и будет поздно!
— Я пойду, Машу потороплю.
Сева прошел через приемную, пересек коридор и постучался в кабинет напротив, в котором Самохины оборудовали что-то вроде игровой. Маша очень трепетно относилась к своим материнским обязанностям и делала все, чтобы прущая как на дрожжах карьера не препятствовала ее общению с детьми.
— Сева… Сева!
Лешка вскочил и помчался брату навстречу. Тот подхватил его и подбросил высоко-высоко, вызывая громкий заливистый смех ребенка. Маша, улыбаясь, встала с колен, на которых стояла, причесывая сына, и чмокнула неожиданного гостя в щеку:
— Привет.
— Привет. Как ты?
— По уши зарылась в отчетность. Твой концерт — отличный повод выбраться на свет божий.
Всеволод хмыкнул и, состроив страшную рожицу, защекотал похрюкивающего от смеха Лешку.
— Когда уже своих будешь нянчить? — будто бы между прочим, спросила Маша, но ее серьезный взгляд совсем не вязался с этой беспечностью.
— Когда кто-нибудь их мне родит, — подмигнул Сева.
— А
— Лизка? Лизка — мой директор. И мыслит соответствующе. Она убеждена, что наличие жены и детей поставит крест на моей карьере.
— Господи, какой бред!
— Вот и втолкуй это своей подруге.
— Втолкую, можешь быть уверен! Нет… ну, ладно, она! Но ты-то, ты! Уже давно бы кого-то ей сделал…
— Не могу в это поверить! — рассмеялся Богатырев, — разве не ты меня осуждала за беспринципность в некоторых вопросах?
— Ну, ты сравнил! Это ведь совсем другое! Лизка любит тебя, я уверена. Иначе, зачем бы она столько лет на тебя положила?
— Ну, может, ей, правда, нравится эта работа? Откуда мне знать?
Мура замерла посреди коридора. Посмотрела на сына, подняла задумчивый взгляд на Севу.
— Дурак ты! Мне кажется, она до ужаса боится облажаться. Потому что Лизетта не тот человек, который удовлетворится полумерой. Она на всю катушку хочет. Понимаешь? Если замуж, то до гробовой доски, если любить… так до сумасшествия.
— Эй, мам! Вы чего тут застряли?! Мы же опоздаем! — из приемной, возмущенно сверкая глазами, выбежала возмущенная Милашка. Маша сверилась с массивными часами на запястье и уверенно кивнула головой:
— Ты права! Дима, захвати мою сумку! Мы опаздываем! Сева, чего застыл? Нам впору бежать!
Сева кивнул и торопливо двинулся следом. А дальше привычная жизнь закрутила: гримерка, последние приготовления перед выходом на огромную сцену и она… всегда она. Вот уже десять лет рядом. Его Лиза. Его любовь.
___________