Не убий: Повести; На ловца и зверь бежит: Рассказы
Шрифт:
— Наручники.
— Ствол?
— Нет, не надо.
— Квартира?
— В каком смысле?
— Нужна квартира, чтоб с телкой пообщаться?
Это предложение было неожиданным, но очень кстати. Арнаутский еще не определился, где осуществить задуманное.
— …Не плохо бы… Но мне всего на два дня… И чтобы нормальная…
— Не бомжовская?
— Ну да, и с телефоном.
Клиент подходящий, решил парень, и сказал:
— Пойдем в тот голубой ларек, там хозяин, все вопросы решим. Но расчет в баксах.
— Само собой… Но не надолго, а то меня тут ждут, — на всякий случай подстраховался
— Мы работаем честно, — усмехнулся кожаный. — Нам осложнения не нужны.
Неказистый с виду ларек-вагончик внутри был оборудован с некоторым комфортом. Отсек с товарами отгорожен оргалитом, а за ним крохотная, два на два, комнатка.
У маленького телевизора сидел в шезлонге тучный лысый с гладким сытым лицом хозяин. Он жевал шашлык, запивая баночным пивом «Кофф». Указав шашлыком на табуретку, предложил гостю сесть. Кожаный доложил, что нужно Стасу.
— Клофелин, это старо, — голос хозяина не соответствовал его габаритам. Бабский какой-то, подумал Стас. — Рогипнол лучше. В ампулах, удобнее в употреблении.
— Какие дозы?
— Зависит от того, какой нужен результат. Вырубить на час, на несколько часов или… вообще.
Хозяин протянул бумажку с таблицей концентраций раствора на пол-литра жидкости.
— А в спиртном тоже можно растворять?
Рейтинг Арнаутского в глазах хозяина возрос: клиент не торговался о цене, намерения его, похоже, криминальные. Хотя, конечно, не исключена цель покорения несговорчивой женщины. Впрочем, для этого было бы достаточно одной пары наручников. Раздумья его были недолгими:
— Валера, браслеты, рогипнол сюда быстро… Да, и Ванду приведи.
Через три минуты ампулы и никелированные наручники лежали на столе. Ванда, пышнотелая блондинка, с порога выпалила:
— Да я только что одной паре обещала квартиру на завтра. Заплатили уже. Сейчас поведу…
Она осеклась под тяжелым взглядом хозяина:
— Я тебе уже говорил, что квартира идет только через меня. Не поняла?
— Я думала… Давно никто не спрашивал… Всего-то на один день.
— Завтра и послезавтра хату вот ему. Иди, верни деньги. Постой, как с телефоном?
— Работает, но восьмерка блокирована, как вы велели.
— Годится.
— А ключи, — вмешался в их диалог Арнаутский.
— Ключи не понадобятся. Квартиру вам покажет, — хозяин кивнул на поникшую блондинку, — здесь близко, на Садовой. Замок наружный — цифровой, съемный. После вас шифр будет заменен. Не правда ли, удобно? Не нужно искать друг друга.
— А квартира-то хоть в порядке?
— В порядке, — раздраженно ответила Ванда.
— А ты, Ванда, запиши на всякий случай номер автомашины господина. Если от тебя будут претензии, по квартире, сможешь с ним связаться. Вы не против?
Арнаутский согласно кивнул головой. Расчет произвели быстро, все остались довольны друг другом. Стас с Вандой вышли вместе.
Квартира оказалась на первом этаже, окна с решетками, однокомнатная. Опасения Стаса развеялись: убрано, чисто, все необходимое есть.
— Телефон работает, — заметив его интерес, сказала Ванда, — но на междугородную линию выхода нет. Белье придется иметь свое. Номер кода три-пять-семь.
— Нет проблем, — удовлетворенно ответил Арнаутский, записывая цифровой код входного замка.
Ванда ушла, оставив запах резких
— Ну, Стас, ты даешь, законспирировался. Я желаю тебе удачи, надеюсь без криминала. А?
Со вторым звонком было гораздо сложнее. Арнаутский мысленно перебрал своих сокурсников и по разным причинам не смог остановиться ни на ком. Вопрос тонкий, а объясниться толком он не сможет. Как быть?
И вдруг он вспомнил о своей подзащитной Галине Рудновой. Сорокалетняя женщина сошлась с таким же, как и она, одиноким человеком — морским офицером Сергеем Радутным. Он развелся с женой года два тому назад и стал бездомным, жил, где придется: у знакомых, у женщин. Стал пить, пенсии вполне хватало. Донашивал флотскую форму и не думал о покупках, одежде, прочей необходимости. Каждый день шел по заведенному порядку: опохмелиться, переспать, выпить, снова опохмелиться. Пил он один и при этом держался в пределах своего бюджета, чем отличался от остальных пьяниц. Радутному удалось сохранить остатки былой военно-морской стати, черные усы не обвисли, придавая ему временами весьма бравый вид.
С Галиной он познакомился на улице, и с первого же дня Сергей Петрович остался у нее то ли мужем, то ли жильцом. Руднова привязалась к нему, прошлая начитанность делала его интересным собеседником, а безволие, неприкаянность и слабость к спиртному вызывали почти материнскую жалость. Как потом Руднова говорила в суде, с ним она почувствовала себя впервые по-настоящему женщиной.
И он менялся, но по-другому. Когда он напивался, все заметнее стала проявляться его агрессивность. После второго стакана Радутный прямо на глазах начинал звереть, цепляться к каждому слову, а возражения доводили его до бешенства. Галина, пытаясь уменьшить количество спиртного, стала пить вместе с ним. Такой неоригинальный способ ограничить пьянство партнера привел к тому, что Галина стала спиваться. Теперь он относился к ней уже не как к женщине, а как к собутыльнику. Галина покорно выслушивала его многочасовые фантазии, которые он перемежал грубыми, унизительными рассуждениями на тему: кто есть кто, кто кому и чем обязан.
Если раньше возникавшие ссоры носили бескровный характер, то в последнее время Сергей Петрович останавливал ее возражения тычками кулаком или ногой. Силой он обладал в прошлом недюжинной, участвовал в соревнованиях по боксу, занимал призовые места. В моменты пьяной ярости Галина отлетала от его удара, как пушинка, несмотря на то, что была нехрупкого телосложения.
В тот роковой день они, как всегда, вдвоем употребляли «Распутина». Так как Галина пила на равных, Радутному не хватало. Водки становилось все меньше, и его злоба нарастала, но нарушить условие равенства пития, этот закон всех алкоголиков, он не мог. Но все не подворачивался повод, чтобы сорвать злость. А тут Галина, потянувшись к тарелке с закуской, рукавом опрокинула свою рюмку водки. Радутный коротким ударом в лоб отбросил женщину на два метра. Она упала спиной на тумбочку, затем на пол, на ящик с инструментами. Оттуда с грохотом вывалился металл. Рука судорожно сжала сапожный нож.