Не учите меня, канцлер!
Шрифт:
Крак, я не собиралась набрасываться на нее с нотациями. И прекрасно представляла разницу между ее воспитанием и своим. Но не поправить я тоже не могла.
— Неверно. В нашем мире после двадцати девушка только задумывается о замужестве — если таковы цели ее семьи и ее собственные намерения. Не ранее. А в вашем случае я бы настаивала на том, чтобы еще пять-шесть лет учиться, работать, общаться — и только потом приступать к выбору мужа. Причем из нескольких кандидатур. У вас, айна, есть все, о чем девочки вашего возраста могли бы только мечтать.
Ее
— Вы правы. Я и сама не мечтала о подобном. Великий ларг обращается со мной с такой предупредительностью, к какой я не привыкла в своей семье. Но ни о каком выборе не может быть и речи. Он уже сделан. Богами, задолго до моего рождения.
И зачем лезу со своими нравоучениями? Отвращение к Эмре и к себе самой, за то, что оказалась во всем этом замешана, стало таким острым, что к горлу подкатывала тошнота.
На столе разложены приборы, а бокалы пусты, как и тарелки.
Я махнула рукой, доставая фляжку с горьким ягодным морсом из пространственного кармана. Пусть уяснит, что взрослые тетки из другого мира не обязаны соблюдать этикет.
Предложила девушке, но она отказалась. Наполнила свой бокал наполовину.
— Да, Эмина, это не мое дело. Нас уже представили друг другу заочно. Так что другие церемонии можно смело отодвинуть в сторону. Если ты не собираешься у меня учиться, то я вообще не вижу смысла в этой беседе. Мы бы и так встретились на вечерах в Тайлерине. Зачем тебе лишний раз слушать мое брюзжание.
Айна тянула с ответом чуть дольше, чем до этого. Она волновалась, дошло до меня.
— Я представляла вас яркой и вызывающей. Вы такая и есть. Но вы также прямая, уверенная в себе. Это те качества, которые девушки в нашем мире вынуждены скрывать. Это объясняет многое, если не все, — она снова замялась. — Я в курсе, что вы с Эйданом… Что вы были вместе раньше. Вы отказались стать его велейной. Однако связь все равно образовалась. И без вашего согласия, вашего слова, повторный брак для него невозможен. Поэтому я прошу вас…
Я поднялась. Только не открывать рот сразу. Ведь я замечательно держу удар, у меня устойчивая нервная система. Кулаки непроизвольно сжались. Я невозмутима. Все, что я думаю, я скажу этому нелюдю лично.
— Простите, айна. Я не готова продолжать. Ваш жених, как всегда, поставил меня носом к стене. Или, как у вас говорят, перед фактом. Вовсе не стоило тащить сюда, вручать мне школу. Я бы подписала все, что требовалось, у себя дома.
— Не все так просто, — зазвучал позади голос Эйдана, когда я еще не успела перевести дыхание. — Только здесь, в моем мире и по личному обращению моей невесты. Ты по доброй воле отказываешься от прав на меня и передаешь Эмине. Как переходящий приз. Или груз.
Развернулась и тут же огрела его магической волной, но он ее даже не заметил.
— Где? Где нужно подписать, чтобы не входил в одну комнату со мной? Это мое условие. Давай документ. Перо, что у вас там еще. Я
Однако ларг не дал мне договорить. Одним движением прижал к себе и зажал рот. Эмина закричала. По стене напротив нас поползла зловещая трещина.
— Выходите немедленно, все трое, — приказал ларг. — Госпоже директрисе придется успокоиться… Иначе от школы останутся торчать пара столбиков. Спасибо, Эмина. Не переживай, уже все хорошо.
Я вырывалась из его рук. Однако это все равно что биться об скалу.
Глава 20
Сердце налилось тяжестью. Я чувствовала, как кровь пульсировала в закрытых глазах. Это даже не боль. Как будто оказалась в мешке с песком, сверху перевязанном веревкой.
— Корректно выражаться можешь? Не злословить. За сегодня нарушен запрет на аллейскую брань на год вперед. Все пологи порвешь… Слышишь? Нормальные слова нормальным тоном. Или еще подождем?
Голос Эмре звучал сдавленно. Еще бы.
Он не просто встал ко мне вплотную. Маг выставил вперед ногу и беззастенчиво прижимался к моим ягодицам. Одна рука проходила у меня под грудью, а другая фиксировала шею и подбородок.
От злости и обиды печатных слов во мне почти не было. Но я все равно кивнула. В какую-то секунду он потеряет контроль. Может, через три или через пять. Долго мы так не простоим.
— Ненавижу. Так нормально? Тебя устроит? Это для остальных ты теневой правитель, спаситель цивилизации. Для меня — лжец, манипулятор и садист.
— А ты говорила, что любишь, Ле-ти. Когда я входил в тебя, а потом, уже засыпая, всегда повторяла…
И почему я не умела врать? Сказать ему что-нибудь вроде того, что я притворялась, имитировала удовольствие. Нет, тогда заведется еще больше.
— Эй, приди в себя. Как тебе это удалось? Изуродовать все, что было между нами… Сначала вырвал мои чувства с корнем, а потом вернулся и уничтожил даже те светлые крупицы, что я умудрилась сохранить, — голос совсем упал. — Подсунуть мне эту девочку… Да лучше бы ты мне змею показал, я бы тебя, как ты выразился, подарила ей вместе с троном. А тут едва ли не ребенок. Как я могу согласиться на подобное уродство? Но ты и на этом не угомонишься. Начнешь настаивать, что я должна радоваться. Потом залезть к вам в постель и радоваться там. А дети без меня у вас получатся?
Из горла вырывались странные хриплые звуки, одинаково похожие на смех и на всхлипы. Эмре развернул к себе лицом и гладил по волосам.
Он справился с тем, что ни разу не получалось у учеников, их родителей и у министерства образования. Похоже, что у меня истерика.
— Или это такая шутка? Когда тебя сбивает ураганным ветром, волна швыряет о камни, то как бы к ним нет вопросов. Но ты, за что ты так со мной? Я же не делала тебе ничего плохого… Глаза закрыты, а руки связаны. Знаешь, на такую игру должны соглашаться оба. Ты меня ни разу не спрашивал.