Не учите меня, канцлер!
Шрифт:
Эйдан умел быть ласковым. Он сегодня это демонстрировал. Да и память услужливо подсовывала самые разные моменты… Ларг разминал мои плечи и время от времени касался губами крепко зажмуренных глаз.
— Тссс. Ты сейчас себя накручиваешь и не делаешь усилий, чтобы попробовать услышать. Это все равно, что я бы искал в этой комнате кровать, а вместо этого обращал внимание на то, что здесь есть стол, стул, подоконник. Да и стена, если на нее опереться…
— Эйдан!
Я опять попробовала освободиться. Еще одно бесполезное усилие.
Мы
— Поэтому я и говорю, тссс. Вот что такое компромисс. Ты перестаешь сгущать краски. Я глажу твои бесподобные шелковые волосы и не вспоминаю о губах.
— Эйдан, пальцы.
Он отнял указательный палец от моих губ. Вздохнул.
— И такая отработанная повелительная интонация. Конечно, ты лучше всех подходишь для Тайлерина, учитывая, что я должен был назначить именно женщину.
— Ты и сейчас всех обманул. Я не успела обругать тебя как следует. Ты закрыл разлом. Это не моя трещина.
По лицу струилось что-то влажное. Когда-то я была такой эмоциональной, что почти любая сильная сцена в книжке вызывала слезы. Но вот потом… По-моему, я разревелась впервые за десять лет, когда мне попался сборник сонетов Бланко.
— Ну, все, любимая, перестань. Я не снимаю с себя вину. Когда я впервые тебя встретил, то рассчитывал на приятный, ни к чему не обязывающий роман. Девушки с Лондиниума относятся к ним проще. Правда, обычно я заводил интрижки в свете Фересии, чтобы не вызывать болтовни на Элидиуме.
— Точно. Чтобы не волновать жену с ее слабым здоровьем…Иногда, ларг, лучше молчать, чем говорить.
Он слегка подбросил меня на коленях. Как добрый папаша, который изображал из себя лошадку. Я ухватилась за столешницу.
— Перестань, фересийские хищницы мало чем отличались от местных. Разве что не знали, кто я. Ну, и в целом вели себя более раскрепощенно… Ты же не походила ни на кого. Ни о чем не спрашивала, ничего не просила. Заставляла меня тренировать чары, как будто я подопытный образец… Каждую свободную минуту писала свой талмуд, либо корректировала уже написанное. Я даже не мог вытащить тебя поужинать. Ты соглашалась только на ласки, спала с черновиками и чуть ли не во сне делала пометки.
Мне пришлось открыть глаза, потому что иначе выходило слишком интимно. Он снова погружал меня во время, когда я считала себя легкой и беззаботной. При этом ведь всего единственный раз позволила себе быстрый роман, поддалась порыву — и вот что из этого вышло.
— То есть ты считал меня распущенной и сумасшедшей. Вместо того, чтобы требовать от профессора с Элидиума украшения и подарки, я просила выговаривать слова на разных языках Лондиниума… Сырой магии в тебе было с избытком, я не могла упустить такой шанс. Не проверить свою гипотезу.
Он снова провел по моим волосам.
— А потом ты заявила, что тебе пора. Каникулы через два месяца, но у тебя защита и времени тоже не будет.
— Я сказала, что ты мог бы мне писать. Рассказывать, работают ли
Эмре невесело хмыкнул.
— Чего я не ждал, это того, что перестану себе принадлежать. Если ларг встречает избранницу, то привязывается навсегда. Забвение ослабило эту связь, но все последние годы я продолжал терять себя. Много раз я мог не вернуться после погружения или вернуться, но не сюда, а случайно обрушиться на Лондиниум. Ваша атмосфера не предназначена для подобной магии.
Я молчала и перестала ерзать. Эмре спрятал лицо у меня на плече.
— Я просто отсрочил неизбежное. При этом оттолкнул от себя свою единственную женщину. Вероятно, такая сильная тьма и не нужна в подлунных мирах. Но ты меня вспомнила. Значит, есть шанс как-то разобраться со всем этим.
Уперлась взглядом ему в подбородок. Смотреть выше невыносимо. Он мог погибнуть. Промахнуться в этих своих эмпиреях… Но что это меняло? Положим, я соглашусь положить жизнь на его алтарь. Однако он никогда не требовал от меня жертвы. Только раствориться в нем целиком и добровольно.
— Подавать жаркое? — Айвар возник у стола. Наверное, просто забыл воспользоваться дверью. — Айна невеста ушла к себе. Двенадцать айвинов благополучно разместились. Леди директрисе необходимо поесть, чтобы восполнить потраченные за день ресурсы. А через полчаса ей надо лечь. Завтра по расписанию…
Мы с Эмре одновременно махнули, чтобы он сгинул.
— У нас еще тридцать минут. Давай про школу и все остальное. Я же вижу, что это заботит тебя сильнее, чем страдания обездоленного ларга.
Глава 21
Разговор о Тайлерине, однако, не ушел дальше правящей династии Эйданов.
— Я женился на Гюрай Ильгюн, когда в нашем мире насчитывалось тринадцать разных государств. Когда-то моя семья правила четырьмя. Потом границы много раз менялись. И на момент большой распри клан контролировал всего два. Я рассорился со своими сородичами, превратился в изгнанника и не собирался возвращаться на Элидиум. Только выбора мне не оставили. Родителей убили, в обеих наших странах кровь лилась рекой. Дядя сел на трон, а я сговорился с Гюрай, у которой, так или иначе, имелись права на то, чтобы царствовать еще в четырех странах.
В общем, по возвращении Эйдана его клан предъявил права еще на восемь государств, включая те, где могла бы наследовать его жена. Он вышел на схватку с другими семьями ларгов и, конечно, победил. Ведь сейчас я глядела на вполне живого Эмре.
Потом против него выступили гильдии магов, нанятые оставшимися в живых и пока еще законными правителями. Маги тоже не устояли.
Властители мерли, как мухи. Канцлер не останавливался на причинах той эпидемии. Последние два императора отказались от своих прав в пользу дядюшки Эйдана, которому уже тогда стукнуло более четырехсот лет. Этот ларг был не молод, но уважаем.