Не умирай раньше меня
Шрифт:
Проснулась я от боли в мышцах и умопомрачительных запахов готовящейся пищи. Организм тут же вспомнил, что его еще толком не кормили, поэтому завопил не хуже будильника.
— Выспалась? — прозвучал вопрос прямо над ухом, и я вздрогнула.
Уверенно застучал по дощечке нож, шинкуя зелень.
— Неужели я и в самом деле спала? — спросила я, представляя, какая помятая у меня сейчас, должно быть, харя. Спать лицом на досках — это еще надо было умудриться.
Агеллар бросил взгляд на наручные часы.
— Два часа ты точно притворялась.
Я потерла
— Ужасно спать днем, — пожаловалась я неизвестно кому, но уж точно не Агеллару.
— А не спать никогда — это вдвойне ужаснее, — отозвался тренер, высыпая зелень в котелок.
— Так невозможно, — возразила я.
— Так на войне, Ранхил.
— Вам приходилось долго не спать? — я села поудобнее, морщась от боли, но вдруг почувствовала на шее горячие пальцы. — Что? Я же ничего такого не спросила.
— Не шевелись, — рука переместилась вдоль по позвоночнику, и тренер нажал на какую-то точку, после которой разом отпустило шею. — Защемление, — пояснил Агеллар. — Приходилось не спать сутками, так что после этого сон лицом на столе был куда слаще накрахмаленной перины.
— Тренер, наша принцесса проснулась? — возник из ниоткуда Скарецки. — Можно уже попить?
— Проснулась, — отозвался Агеллар. — Иди уже пей.
Вечером мы собрались за одним столом, чтобы продегустировать кухню Агеллара. В меню присутствовали: суп грибной, гречка с мясом и морс из свежих ягод. Все это пахло настолько впечатляюще, что ни у кого не возникло желания отказаться от своей порции, кроме Покровен. Она брезгливо поджала губы, ограничившись лишь стаканом морса. Нам к нему прилагалась еще и сладкая булочка, но замдиректора на диете, поэтому свой голод запивала лишь кисло-сладкой водичкой. Мы уплетали за обе щеки, к ее неудовольствию, но нам на него было как-то плевать.
Еда, приготовленная тренером, была божественна. Птица-голубь оказалась на вкус похожа на курицу, грибы тоже выглядели вполне съедобными — сомневаюсь, что мы надоели Агеллару настолько, чтобы он захотел нас отравить. В течение нескольких минут мы размеренно скребли пластиковыми ложками по тарелкам, и вскоре вся посуда была опустошена, а мы переползли к костру. После сытного и вкусного ужина нас потянуло на песни, которые сопровождались тремя аккордами Скарецки. Мы как-то быстро устали от монотонного бряканья, и нас снова спас Агеллар.
— Чен, дай-ка мне гитару.
Грешным делом, я подумала, что тренер будет бить Скарецки гитарой по голове за издевательство над инструментом. Он не стал. Попробовал звук, подтянул струны и наиграл какую-то мелодию.
— Вы знаете "Смерть неверным"? — благоговейно прошептал Скарецки.
— В общих чертах, — отмахнулся Агеллар.
Мне почему-то захотелось, чтобы он спел. С таким голосом у него должно неплохо получаться.
— Тренер, может, споете что-нибудь? — попросил кто-то.
— Можно, — легко согласился Агеллар, а я досадливо вздохнула.
Надо было всего лишь попросить, какая малость.
Сильные руки уверенно сжали гитару,
…Саднит в одном виске,
В каком из них — не знаю.
Время тает, бьет секунды рыбой на песке.
Я вижу, по руке так медленно сползает
Капля крови,
Теплая и темная
Моя…
Встаю один,
Сердце рвется из груди,
Поднимая знамя,
Не доживший до седин,
Под солнца зной,
Ненадолго живой…
Ненужные слова,
Несказанные фразы
Сразу разом
Потерялись где-то высоко.
Я видел много снов,
Слышал много сказок,
Так прекрасно небо надо мной,
И мне легко…
Встаю один,
Сердце рвется из груди,
Поднимая знамя,
Не доживший до седин,
Под солнца зной,
Так ненадолго живой,
Так сегодня надо,
Никого со мной!
Припев закончился эмоционально, тренер сыграл соло, и завершил еще одним припевом:
Встаю один,
Сердце рвется из груди,
Поднимая знамя,
Не доживший до седин,
Под солнца зной,
Так ненадолго живой,
Так сегодня надо,
Я иду на вас войной…[1]
Аплодировали все. Некоторые даже стоя и с криками "браво!". Я осталась сидеть. Не потому что мне не понравилось. Боялась, что от переизбытка эмоций ноги откажутся меня держать.
Агеллар вынырнул из каких-то тяжелых воспоминаний, слишком у него был отсутствующий взгляд, когда он поднял голову.