Не упасть за финишем
Шрифт:
И вот собрались мы все в одной гостинице. Там Ткаченко, Белостенный, Сабонис, Волков, с ними общается Михайличенко… Признаюсь: у меня всю жизнь было какое-то необъяснимое умение случайно зайти туда, где творится «криминал». Кстати, как и у Якушина. Михайличенко, между прочим, об этом очень хорошо знал. С ним произошел мини-инцидент в юношеской команде, когда я запретил ребятам есть перед играми мороженое. И вот, я ищу урну, чтобы выбросить какую-то бумажку, и заглядываю случайно за киоск. А там Леша стоит. С мороженым.
В Софии - точно такая же ситуация. Вхожу после ужина в лифт и натыкаюсь на своих игроков вперемешку с баскетболистами. Все, разумеется, с выпивкой. 9 мая у них, видите ли!
Михайличенко увидел меня и говорит баскетболистам: «Ну, что я вам говорил? Так и знал, что так будет…» Я отобрал у них спиртное,
Отношение к спортивному режиму - очень важный фактор. Многие не понимают, что сначала есть быт, отношение к делу, и только потом следует говорить о тренировке. Если можешь сознательно ограничить себя в сомнительных удовольствиях, то будь спокоен - отработаешь хорошо. А в этом случае придет и качество игры. Лично я был настолько проникнут этой мыслью, что ни сам, ни мой штаб никогда не злоупотребляли положением. Исключение делали в Индии, где выпивали перед ужином по пятьдесят граммов спиртного - антисанитария все-таки, трудные климатические условия. Ребятам приходилось тяжело, но врачу Орджоникидзе удавалось держать их в тонусе.
У меня своеобразное отношение к спиртному, и бывали разные ситуации. Летал, например, просматривать сборную Норвегии, обратный самолет был в 8 утра. В бизнес-салоне Ту-134 рядом со мной сидел Андрей Вознесенский, как сейчас помню, с экстравагантным шарфиком. Стюардесса начала предлагать напитки перед взлетом, я взял себе апельсиновый сок. И вдруг слышу рядом: «А мне, пожалуйста, водки с томатным соком». Я посмотрел, мягко говоря, удивленно - надо же, с утра, да и вид у человека вроде не «с бодуна». Не выдержал, спросил: «Что так?» И получил в ответ: «Страшно…» Да, не зря во время войны солдатам полагалось по 100 граммов наркомовских…
А как- то приехал в должности главного тренера ЦС «Динамо» в Тбилиси, где киевское «Динамо» с тренером Морозовым должно было играть с «Гамбургом». Поговорил с Морозовым, выхожу со стадиона, а навстречу -Слава Метревели: «Давай ко мне в ресторан, пообедаем!» - «Слав, ну давай после игры. У меня будет несколько часов до вылета».
– «Хорошо, тогда поужинаем».
«Динамо» проиграло 0: 3, настроение для ужина неважное. Но с Метревели не соскучишься! Да и грузинскую кухню я очень люблю. Пришли, я себе заказал боржоми, от вина отказываюсь. И тут Слава пригласил меня в кабинет, где на стенах висели портреты футболистов, которых уже не было в живых. «Давай помянем», - говорит. Как не помянуть? Особенно когда вино - настоящий нектар. Пока пили, чувствовал себя абсолютно трезвым. Но как только встал на ноги, понял, что не могу идти! Помчались в аэропорт, и водители машин, видя автомобиль Метревели, пропускали нас. Подъехали прямо к трапу самолета, к удивлению всех пассажиров. Огромное уважение всей Грузии к Метревели было совершенно заслуженным. Это действительно был великий футболист, с неповторимой «порхающей» манерой игры. И абсолютно обоснованным было появление анекдота, когда человек утверждал, что не знает, кто такой Слава КПСС, зато знает Славу Метревели…
* * * Несмотря на правильность курса, который выдерживала олимпийская команда, сказать однозначно, что нас ждет в Сеуле успех, никто, конечно же, не мог. Лишь один человек оказался пророком: когда мы проводили товарищеский матч в Бресте с местной командой, к нам приехал Игорь Нетто, человек скупой на похвалы, более того, всегда настроенный очень критически к другим, что, наверное, и мешало ему быть главным тренером. Мы проиграли у него на глазах, уже были расслабленные, так как задачу выхода на Олимпиаду уже решили, все играли по тайму. Потом, когда мы разговаривали с Игорем Александровичем после той встречи, он произнес фразу, которую я никак не ожидал услышать: «Ты знаешь, а ведь вы выиграете Олимпиаду…»
Сказать, что я был удивлен, значит не сказать ничего. Задача - стремиться к максимальному результату - перед нами стояла, но я сам никогда не мог себе с уверенностью сказать, что мы обязательно победим. Все мы хотели, все были убеждены в собственных силах, но так
В принципе, я всегда брался за дело с уверенностью в себе, даже если речь шла о «тяжелых случаях». Так было с «Маритиму», так было и с «Локомотивом», который я принял, догадываясь, что меня ждет. Даже если имелись сомнения относительно реальности достижения успеха, в том, что я сделаю все возможное для этого, их не было. Я мог гарантировать свое отношение, но не результат. Интересно, ведь в 2002 году, за несколько месяцев до собственного триумфа на чемпионате мира, Гус Хиддинк висел на волоске. Тогда, в феврале того года, в Москву приехала корейская съемочная группа, я в то время работал вице-президентом «Химок». У меня взяли интервью и спросили: на какой результат может рассчитывать сборная Южной Кореи, если я ее возглавлю? Я ответил, что выйти из группы вполне реально, а вот дальше будет очень сложно. И помните, как все случилось? Хиддинк дошел до полуфинала. Кто думал, что будут так работать судьи? Интересно всегда рассуждал Бора Милутинович, который в ответ на мои сомнения при встречах говорил так: «Ты бери команду, а там причины оправдаться найдутся». Так он и делал сам, когда принимал сборные Коста-Рики, Китая, Нигерии…
Я тогда дал корейцам абсолютно объективную оценку возможностей сборной Кореи, потому что, в конце концов, существует тренерская этика, которая, кстати, у нас, в России, заметно нарушена. Один человек работает, а второй, что сидит на печи, без лицензии, заявляет в интервью, что он-де сделает такую команду чемпионом. Профессиональной этикой и не пахнет! Меня, например, не успевали назначать тренером сборной, как сразу же начинали снимать. С этим, впрочем, можно бороться. Вернемся в Корею 1988 года. Точнее, в Японию…
* * * В Страну восходящего солнца мы поехали за неделю, чтобы адаптироваться к часовому поясу. Там же были запланированы два матча. Первый мы выиграли, а второй провели в какой-то истерии. Ощущения были крайне неприятные. Олимпиада стартует через неделю, а на поле творится бог знает что. Кто-то себя бережет, кого-то, наоборот, колотит от нетерпения - хаос, бездарная игра. И это в тот период, когда должна идти притирка, шлифовка состава! По ходу игры дело даже едва не дошло до драки. Все потом находились в каком-то оцепенении - и игроки, и тренеры. Считаю, что тот срыв отчасти повлиял на стартовый состав в первой игре с корейцами. Я чувствовал, что что-то нарушилось после второй японской встречи, и за оставшееся до турнира время нужно было определить, что именно.
Те же Бородюк и Пономарев не были игроками основного состава, но являлись индивидуально сильными футболистами и в принципе проявили себя в стартовой игре с корейцами неплохо, если еще учесть то, что первые игры всегда самые трудные. Мне достаточно вспомнить свою игровую карьеру и матч с Мексикой на чемпионате мира 1970 года, который тоже завершился нулевой ничьей. И тогда, и сейчас присутствовала некоторая растерянность, связанная с тем, что мы обязаны были сами для себя установить собственный запас прочности. Здесь необходимо сделать отступление: все наши тренеры сборных - Лобановский, Николаев, Якушин, Качалин, Бесков - принимали сборную уже сложившимися специалистами. Я же, как Суворов, прошел школу от солдата до маршала и начал работать со сборными от самых юных возрастов. А сборные - это что? Это турниры, турниры и еще раз турниры. А полностью специфику турниров интуитивно чувствуют только тренеры сборных юношеских. Специфика эта связана со стратегией, с распределением сил, с изучением соперника и анализом его состояния, с подбором игроков, умеющих играть через два дня на третий, а то и чаще, с личностными качествами футболистов. За счет постижения всех этих нюансов вырабатываешь свое кредо. Я бы сравнил это с шахматами, где можно блестяще играть турниры и совсем не уметь играть матчи. Так вот, наши турниры в Индии стали предтечей Олимпиады. И благодаря им нам удалось справиться с психологическим давлением и твердо встать на ноги. Хотя была еще одна неожиданная проблема, которую пришлось оперативно решать. Центрального защитника в той сборной должен был играть Игорь Скляров, который был у меня и в юношеской сборной, и в «Динамо». Игрок очень техничный, тонко чувствовавший позицию. Единственное, что смущало, так это то, что его переквалифицировали из центральных полузащитников в защитники, и это сказалось.
Офицер Красной Армии
2. Командир Красной Армии
Фантастика:
попаданцы
рейтинг книги
