Не устоять перед соблазном

Бэлоу Мэри

– Но я жду этого от себя, – возразила Кэтрин. – Слуги тоже люди.

Его всегда скорее забавляли, чем раздражали ее периодические приступы чопорности – результат воспитания в семье священника, предполагал Джаспер.

Поприветствовав мужскую часть челяди, Кэтрин спустилась на террасу, оглядела слуг и рассмеялась. Ветерок трепал поля ее шляпки, из-под которой виднелись золотистые локоны, блестевшие в лучах солнца. И она обратилась к челяди с теми же словами, что минуту назад сказала Джасперу.

– Пожалуйста, простите меня, – проговорила она, – если в следующий раз я не вспомню ваше имя.

Но если в течение месяца я не смогу их все запомнить, я уже не буду иметь права на ваше прощение и не буду ждать от вас снисхождения.

По рядам слуг прошел смех, и Джаспер понял, что вся челядь в одно мгновение прониклась любовью к новой баронессе.

Сам он тоже был очень этим доволен.

В гостиной Кэтрин не стала садиться, а с чашкой в руке подошла к высокому окну.

Джаспер, подойдя к ней, встал сзади.

– Кажется, – сказала она, – я в жизни не видела более красивого сада.

Ее взгляд был устремлен на партеры.

Джаспер прикрыл глаза. Напряжение, владевшее им с приезда в Седерхерст, немного спало.

– Разве? – проговорил он.

На какое-то мгновение у него появилась твердая уверенность в том, что Кэтрин больше нечего сказать о саде, что она похвалила его исключительно из вежливости.

– Он идеально спланирован, – вопреки его предположениям продолжала Кэтрин, – в нем соблюдены геометрические пропорции. Это ровный квадрат? Ты что-нибудь знаешь об этом? Наверняка квадрат.

– Квадрат, правильный до четверти дюйма, – ответил Джаспер.

Кэтрин рассмеялась, решив, что он пошутил.

– Нечто настолько рукотворное не должно быть настолько красиво, верно? – спросила она. – Безжалостная попытка приручить природу? Но он действительно прекрасен. Возможно, он многое говорит о месте человечества в мире. Мы можем навязывать природе правильный порядок и четкость, но нам не под силу разрушить ее красоту и воодушевление.

– Воодушевление? – переспросил Джаспер.

– Взгляни на лианы, увившие стены, – принялась пояснять Кэтрин. – Они буйно разрослись, хотя и были ограничены периметром сада. Они как бы говорят, что их можно приручить, но не уничтожить, что они не менее могущественны, чем человек, который посадил их сюда и который следит за тем, чтобы они оставались на своем месте и не переползли на партеры.

Джаспер засмеялся, и Кэтрин обернулась, чтобы посмотреть на него.

– О, прекрасно, – хмыкнула она, – смейся надо мной! Я не боюсь.

– Остальная часть парка, – сказал Джаспер, – была устроена в соответствии с теориями Капабилити Брауна [1] и его последователей. Там есть чередующиеся лужайки с редкими деревьями и пруды, в дальней, дикой, части между деревьями вьется тропинка и ведет к лесистым холмам, расположенным позади дома. Сад тщательно сконструирован так, чтобы все выглядело искусно естественным или естественно искусным – не знаю, что больше подходит. Цель – добиться, чтобы парк выглядел как уголок дикой, неиспорченной природы, хотя ничего природного в нем нет. До недавнего времени лужайки доходили почти до самых дверей.

1

Ланселот Браун – один из величайших ландшафтных

дизайнеров прошлого. Капабилити его прозвали за то, что он считал, что «в каждом, даже самом неприглядном на первый взгляд участке таятся свои возможности».

– До недавнего времени? – Кэтрин снова повернулась к окну.

– Террасы построены недавно, – ответил Джаспер. – И партерный сад тоже. В прошлом году он выглядел лучше, чем за год до этого, а в этом – лучше, чем в прошлом.

Кэтрин опять посмотрела на него, и Джаспер понял, что его слова привлекли ее внимание.

– Так это те самые первые робкие шаги, о которых ты говорил в карете? – спросила она. – Первые шаги по превращению Седерхерста в твой дом?

– Крохотный шажок, правда? – проговорил Джаспер, изгибая одну бровь. – Но на него ушло столько сил, что я сомневаюсь, что решусь сделать следующий.

– Это твоя работа, – заметила Кэтрин.

– Я не брался за лопату, – возразил Джаспер. – Вернее, брался, но мой вклад в реальный труд был мизерным. Я боялся испортить маникюр.

– А я думаю, – сказала Кэтрин, – что и дизайн разработал ты.

– Вовсе нет, – покачал он головой. – Я не претендую на художественное видение или на математическую гениальность.

Хотя он и утверждал, что квадрат абсолютно правильный, до доли дюйма.

– Пойдем, – предложил Джаспер, – я кое-что тебе покажу – если ты допила чай, конечно.

Он повел ее в восточное крыло дома, где располагались их апартаменты – две спальни, большие квадратные комнаты, гардеробные в дальней части каждой и гостиная, соединяющая обе спальни.

Следовало бы, наверное, сначала отвести Кэтрин в предназначенную ей спальню, ведь она ее еще не видела. Или в гостиную, где она может в покое и тишине проводить утренние часы. Однако Джаспер повел ее в собственную спальню.

Он полностью переделал ее и обставил новой мебелью после смерти матери – хотя и до этого ею не пользовались долгие годы. Если бы было возможно, он сжег бы эту комнату, однако с помощью ремонта ему удалось выветрить оттуда дух второго мужа матери. Сейчас комната была отделана в темно-синих, серых и серебристых тонах.

– Это моя комната, – сказал он. – Можешь успокоиться, тебе не придется делить ее со мной. Наши комнаты разделяет просторная гостиная, а твоя спальня запирается на такой мощный замок, что он удержит и волка.

– Ты заключил со мной пари, – напомнила Кэтрин. – Я верю в твою честь. Пусть ключ есть, но запираться я не буду.

– Ты можешь об этом пожалеть, – заметил Джаспер.

Ему будет чертовски сложно соблюдать условие воздержания, которое она добавила к пари прошлой ночью и на которое он согласился в минуту умопомрачения.

– Я привел тебя сюда для того, чтобы ты увидела вот это. – Джаспер указал на огромную картину в позолоченной старомодной раме, висевшую над камином.

– Ясно, – проговорила Кэтрин и подошла поближе.

– Несколько лет назад, – продолжал Джаспер, – после нескольких дней непрерывного дождя, в приступе безысходной скуки я совершил набег на чердак и нашел ее. Она висела лицом к стене. Это вид из дома сто или более лет назад. До того как партеры были уничтожены в угоду моде и искусно естественному виду. Я влюбился.