Не верь глазам своим
Шрифт:
Глянув последний раз на себя, он сморгнул потерянность и пустоту по взгляде и принялся накладывать грим.
Зеркало ярким отблеском словило солнечный луч, заставив Николя зажмуриться. А через мгновение он снова был ослеплен, теперь уже той, что отражалась в нем, кружась в платье, покрытом миллионом блестящих чешуек. Лайла решила воспользоваться прощальным Катиным подарком и собрать последний образ в бутике для презентации.
— Ну как? Не слишком вычурно?
— Вы буквально ослепительны, дорогая. Ему понравится!
Лайла сурово нахмурилась:
— Тебе нравится? Я хочу тебе нравится! — она со вздохом пошла переодеваться, не в силах
Николя перехватил её у входа в примерочную, осторожно придержав за локоть. Она подняла на него злые глаза, но ни слова не сказала.
— Среди всего этого великолепие сложно будет найти то, в чем вы мне не понравитесь, — её взгляд смягчился, и девушка немного улыбнулась. — Но если вы настаиваете…
— Именно так! — она гордо вздернула подбородок. — Я настаиваю.
— Тогда подождите минуту…
Он обратился к консультанту, и та понятливо кивнула и ушла. Спустя несколько минут вернулась, и Лайла удивлённо выкинула брови. Но кивнула и пошла примерять наряд. Когда она вышла, мужчина не смог вымолвить и слова. Но они были не нужны — по взгляду она поняла все, что хотела.
По дороге домой Никки сделал небольшую остановку, но девушке выйти из машины не дал.
— Пусть это будет сюрприз…
Лайла настолько сильно волновалась, что вцепилась в локоть Николя, как в спасательный круг.
— В синем платье ты просто богиня, — прошептал ей на ухо мужчина, забыв о своём официозе. Эта фраза вертелась у него на языке с момента, как он её увидел.
Глубокий сапфировый цвет оттенял загорелую кожу, а камни в ушах в тон — клеймо известного ювелирного дома не оставляло сомнений, что они драгоценные, — сверкали гранями, заставляя задерживать взгляд на их обладателе. Именно этот сюрприз мужчина преподнес ей перед выходом.
— Сегодня вы будете представлены миру как писатель. Этот подарок должен подчеркнуть, и насколько многогранна ваша личность, — он помог ей застегнуть сапфировую каплю на шее. Её закрытые плечи дрогнули, когда Никки вытащил заколку, удерживающую волосы вверху, и аккуратно уложил локоны по плечам. — А это — извинения моей матери за грубость… — правого виска коснулся тёплый металл, и гребень с россыпью бриллиантов и сапфиров медленно вошел в копну волос, приоткрывая ухо. — И вы не посмеете задумываться о цене, — он буквально сорвал с её языка возражение. Девушке осталось только смириться.
Лайла благодарно посмотрела на своего спутника. Все же она сделала верный выбор. Одной своей фразой тот посетил в ней уверенность и покой, насколько можно вообще быть спокойной в подобной ситуации.
Девушка чувствовала себя королевой. Не только из-за драгоценностей, весь образ был сдержанным, невычурным, шикарным. Платье по фигуре без рукавов заканчивалось юбкой-годе, расклешавшейся только у середины голени, заставляя делать неширокие шаги. В глубоком вырезе острым клином лишь угадывались округлости груди, но очаровательная небольшая сверкающая капля притягивала взгляд, словно приглашая посмотреть, что же скрывает ткань. Однако общая строгость образа не давала и намека на флирт или соблазнение. Она была достойной парой своему кавалеру, четко демонстрируя, что занята и не склонна принимать ухаживая. Что не лишало её постоянных комплиментов.
Зайдя в зал, она невольно замерла. Сиденья были устроены амфитеатром, вдоль стен с каждой стороны висели огромные фото героя до самого потолка. Не было нужды подписывать их, Лайла моментально узнала в них названия глав своей книги. Было очевидно, что фотосессии были устроены специально для нее.
На первой была изображена лестница. Широкая, огромная, напоминающая
На втором фото был типичный прованский пейзаж, и девушка уловила знакомые очертания холмов недалеко от мотеля, где они провели ночь. А потом присмотрелась и узнала очертания Шато де Камю. Он и правда сделал фото там! Там где… — Она не дала себе упасть в воспоминания и перевела взгляд на следующие снимки, не рассматривая внимательнее, о чем говорило лицо Джея.
Она с некоторым сомнением осматривала полотно, ожидая увидеть что-то до боли откровенное. Шато де Анж, как минимум. Но фото её удивило. Это была пустая кровать. В их апартаментах. Небрежные простыни и мужчина, примостившийся на самом краю, будто ему там не место. Его голова была спрятана в сомкнутые в замок на затылке руки. Виднелась линия сильных, поверженных плеч, бугристые мускулы выдавали высочайшую степень напряжения и отчаяние. Её снова передернуло, и она незаметно для себя переплела пальцы с пальцами Николя, крепко сжимая ладонь.
На последнем фото был Джей. Он стоял широко раскинув руки, словно прощался с публикой, пытаясь их всех обнять. Но зал был пуст. В темноте виднелась лишь одинокая фигура, нежная, хрупкая. Лица модели видно не было, и Лайла невольно представила на её месте себя. Лицо певца выдавало надежду и смирение, и теперь его поза виделась в ином свете. Словно музыкант отдавал себя на суд единственного зрителя.
Не выдержав напряжения, скопившегося где-то в районе души, она потянула Николя за собой, чтобы занять их места, но поняла, что не знает, куда идти. И мужчина провел их к центру зала. Амфитеатр со зрительским местами остался у них за спиной, а они оказались у ряда удобных стульев, что стояли полукругом вокруг длинного стола, на котором…
Девушка так быстро рванула к нему, что чуть не зацепилась острым носом лаковой туфли за ковёр. На столе стояли десятки экземпляров её книги. Они составляли эстетичную композицию, некоторые смотрели на нее обложкой, другие форзацем, и каждая манила к себе. Но прикоснуться ни к одной она не могла. Её рука замерла, когда она увидела свое имя рядом с названием книги. В сердце поселилась дрожь, которая медленно перетекла в руки. Никки осторожно потянул её на себя и усадил на стул.
— Ещё не время, милая, — словно в подтверждение его словам свет в зале чуть приглушили, и теперь только огромные фотографии издавали мягкое свечение.
Джей стоял за кулисами, глядя, как свет в зале гаснет, у него оставалось ещё пять минут: его команда уже занимала места на сцене, вступила музыка, и осветители дали несколько лучей на сцену. Танцоры исполняли танго одиноких сердец, а музыканты медленно занимали свои места за инструментом.
— Сын, послушай, — на его плечо опустилась рука Антуана, но никто не обратил внимания на его слова — все были заняты своей работой. — Я должен был сказать это раньше, но едва ли ты послушал бы меня. Поэтому говорю сейчас. Кроме нее, там ещё сотня людей. Фанатов, поклонников и критиков. И это выступление, от первой до последней минуты, ты должен отыграть для них. Для всех них. Ты увидишь её в первом ряду, у тебя будет всего полминуты, чтобы пережить это. А потом пусть она растворится в толпе зрителей, и будет просто одной из них. Иначе ты не выдержишь. Иначе ты сорвешься и не сможешь до конца довести то, что должен, сын.