Не верь глазам своим
Шрифт:
Эван отстранился от ее губ, заглянув в глаза: — Давай поговорим. Ты должна мне рассказать. — Но Жасмин посмотрела в ответ с такой мольбой во взгляде, что парень смутился и не смел настаивать.
— Поцелуй меня. Мне легче, когда ты меня целуешь… — И она снова потянулась губами, встречая новый поцелуй, более страстный и умелый, вызывающий жар по коже, и мурашки в руках. Эван попятился назад к дивану, прижимая девушку к себе, даря все новые ощущения. Он присел на спинку, чуть расставив ноги, его лицо оказалось на уровне ее ключиц. Губы коснулись поочередно каждой, приоткрывая прикрытые тканью участки кожи. Жасмин опустила ладони ему на пшеничные волосы, зарываясь в них пальцами, глубоко вдыхая его запах, чувствуя, как его руки опускаются ей на бедра, и спускаются до колен, чтобы подняться снова по внешней стороне бедра, но уже под юбкой. Она простонала, завороженная ощущением свободы от страха, и крепче прижала голову парня к себе. Он неожиданно встал и, приподняв ее за талию над землей,
И он расстегнул молнию на блузке, обнажая спину, и молнию на юбке, позволяя предмету гардероба упасть… Жасмин обернулась, сбрасывая блузку, потянулась к нему руками, глядя тревожно темными бездонными глазами: — Пожалуйста, не останавливайся…
Снова приподняв над полом, он взял ее под ягодицы, заставляя обвить его талию ногами. Сев на кровать, он принялся покрывать ее шею, ключицы, грудь над бельем, быстрыми, скользящими поцелуями, не давая насладиться ими в полной мере. Жасмин застонала разочарованно и нетерпеливо. Она расстегнула рубашку, стащила ее сбивчивыми движениями с не прерывающего поцелуев парня и перешла к ремню и брюкам. Не чувствуя ни грамма волнения или смущения, она настойчиво сражалась с его одеждой, пока Эван изучал ее тело руками. Он не торопился, движения его были размеренными, уверенными, отточенными, а глаза выражали восхищение и восторг, и горели желанием… Прикоснувшись к застежке, он несколько мгновений помедлил, но, не слыша запрета, легко справился с ней. Маленький кусочек кружева упал на пол, и парень не смог сдержать стон наслаждения от увиденного. Невесомыми касаниями он прошелся по груди девушки, едва задевая соски, постепенно увеличивая силу прикосновений.
— Поцелуй меня, — эта просьба из уст девушки прозвучала жалобно и робко.
— Чуть позже, дорогая, — голос Эвана прозвучал хрипло и негромко, но безапелляционно.
Он уронил Жасмин на кровать на спину, чуть царапая вчерашней щетиной на бороде яремную впадинку, спускаясь вниз через живот к самой нежной коже, скрытой пока тканью, становясь на колени между ее ног. Через трусики губы почувствовали влагу. А ее запах на мгновение свел его с ума, лишив самоконтроля, он прикусил небольшой бугорок через белье, надавливая, будто пытаясь порвать его. Девушка вскрикнула от остроты и неожиданности ощущений. Взяв себя в руки, Эван отстранился. Раздевшись, он отошел от кровати, оставляя Жасмин одну на простынях, и, чем дальше он отходил, тем острее девушка чувствовала приближение очередной пугающей черноты. Возбуждение терялось в страхе, несмотря на потрясающее зрелище перед ее взором: она еще ни разу не видела полностью обнаженного мужчину так близко, и его пропорции поражали… Тем краем сознания, способным воспринимать эстетику увиденного, она отметила, что это зрелище не идет ни в какое сравнение ни с кем… Но паника подступала все ближе… Словно почувствовав ее напряжение, парень моментально вернулся, укладываясь на кровать рядом, вглядываясь в шоколадные глаза, и даже глубже.
— Останови меня, — он говорил серьезно, пытаясь рассмотреть растерянность или сомнение в ее взгляде. И видел только жажду, и боль, и стремление убежать из этого мира.
— Пожалуйста, только не это. Ты мне нужен… — И Эван больше не сомневался. Приподняв ее на руки, он удобнее расположил ее на подушках, и отстранился, чтобы посмотреть на эту красоту. Стянув последний кусочек одежды, он еще раз окинул девушку взглядом и принялся изучать ее тело, касаясь руками пальчиков ног, нежной кожи колен, вызывая трепет, проводя кончиками пальцев по внутренне стороне бедра, переходя на другое бедро, ни на секунду не прекращая ласк… — Ты даже не представляешь, сколько раз я воображал тебя на этой постели, в таком виде… Ты будто ожившая мечта… Превосходящая все ожидания… — Его руки перешли плавным протяжным движением от бедер к талии, поднимаясь выше к груди, плечам, рукам, будто желая дотронуться до каждого кусочка кожи. — Я не хотел придумывать, как ты выглядишь такой — обнаженной, беззащитной, всемогущей — мечтая однажды увидеть это… Поэтому, касаясь себя руками, в надежде унять бешеное желание, я только представлял, что это твои пальчики. И мечтал, как твои губы сомкнуться на нем, даря так необходимое наслаждение… — Когда пальцами он изучил, кажется всю шею, он заменил их губами, сухими, снова скользящими, заставляющими выгибаться им навстречу, но касания, тщательно контролируемые их автором, никогда не выходили сильными, лишь обжигающими теплым дыханием. Теперь его слова растягивались не только во времени, но и в пространстве, по мере того, как парень опускался все ниже к груди, целуя ее округлые формы, старательно обходя вниманием соски и ореолы, где прикосновений хотелось больше всего, и ниже, вокруг пупка, и еще ниже. — Но ты оказалась прекраснее всех моих самых смелых мечтаний, и твой запах лишает меня способности управлять собой. Настолько он восхитительный и манящий, что
Согнув ей ноги в коленях, поочередно укладывая их на кровати, он не отрывался от ее глаз, наблюдая, как ресницы подрагивают от особенно близких прикосновений. Девушка дрожала от предвкушения, но когда на низ ее живота легла ладонь, нежно прижав плоть к лобковой кости, а вторая рука невесомыми прикосновениями оглаживала внутреннюю поверхность бедер, она раскрыла глаза в разочаровании: — Я хочу большего, я хочу всего… — Жар внизу живота нарастал, пульсируя в поисках отзвука в ласках мужчины и не находя его…
— Я знаю, милая, но придется подождать… — И он усилил давление ладони, заставляя девушку выгибаться под его рукой. — Я ждал тебя так долго, и не могу отпустить тебя так быстро, как ты хочешь. — Опустив ладонь чуть ниже, он дотронулся подушечкой пальца до ее лона, желая медленными ласками и касаниями довести девушку до грани, но его снова подвело самообладание. Почувствовав, насколько там горячо и мокро, он скользнул еще ниже всей ладонью. Ощущая пальцами гладкую горящую плоть, он в обратном движении чуть развел средний и безымянный палец и раскрыл ее, чтобы увидеть всю. И снова не смог сдержаться — припав к ней губами, он провел языком по самому входу, чувствуя потрясающий вкус ее возбуждения, натыкаясь на преграду, пытаясь проникнуть под нее, не в силах остановить срывающийся стон. Все его планы летели к чертям. Пожалуй, сейчас, единственный, кто мог бы остановить его — это сама Жасмин. На здравый смысл полагаться больше не приходилось. Спальня наполнилась ее стонами, живыми, пока робкими, но удовлетворенными…
А из его горла вырвалось рычание… Он не хотел, чтобы их дебют был диким и безудержным. А почувствовав, что он — первый мужчина, которому позволено прикоснуться к ее страсти, Эван просто забрал у себя право на удовольствие, пока она ему это право не вернет. Он с трудом оторвался от сочащейся вожделением плоти, игнорируя разочарованный стон, и поцеловал низ живота, проводя дорожку выше, между грудей к шее, к уху, забираясь на нее сверху. Удерживая себя на руках, он поцеловал ее в губы, влажные, искусанные, мягкие. Вернувшись к шее, он провел языком по яремной впадинке, потом вверх, проникая кончиком в ухо, сжимая губами мочку. Чуть отстранившись, он подул на влажную от языка кожу, наблюдая, как на ней появляются мурашки.
Жасмин принимала ласки, как воду в жаркий день, досуха впитывая каждый поцелуй, каждое касание. Мысли расплавились и плавно перетекали вслед за губами и руками Эвана в то место, которое оказывалось объектом его ласк. Она покорно ждала следующего прикосновения, пока кожа таяла от предыдущего. Ей было мало, мало, но она не смела просить, боясь спугнуть этот момент, словно мужчина мог в любой момент оставить ее наедине с ее прострацией. Горячий ком внизу живота постоянно пульсировал, и девушке казалось, что еще несколько прикосновений, и она просто распадется на кусочки, пронзенная, словно стрелами, той энергией, что вырвется из ее нутра. Но эта сладкая медленная мука продолжалась, и продолжалась, и она не желала ее остановить. Она ловила руками волосы Эвана, притягивая его ближе, бесстыдно подставляя грудь под поцелуи и язык, бессловесно умоляя коснуться ее сосков, сама прикасалась к себе, пытаясь высвободить, наконец, этот жгущий огнем предел наслаждения. Но парень отстранялся в последний момент, убирал ее руки, прижимая их к простыням…
Время превратилось в замкнутый круг, ей казалось, что она уже проживала эти моменты, но ее тело знало, что ничего более нового с ней не происходило никогда, и каждый поцелуй был непохожим на предыдущий. Осмелев, она стала касаться тела парня, надеясь, что это облегчит ее напряженное состояние, но добилась лишь обратного эффекта — руки, чувствуя сильные мышцы, влажный рельеф кожи, передавали воображению картины, как он будет двигаться внутри ее, как будет выглядеть эта спина и плечи, когда он будет ритмично вбиваться в ее тело в такт пульсации, отдающейся сейчас по всему телу. Она потерялась в пространстве, все ее органы чувств были сосредоточены на мужчине, который забрал ее у ее страха.
Эван оторвал обе ее руки от своего тела и поднял над головой. Она не сопротивлялась, позволив ему перевернуть себя на живот. Он обнял руками ее ладони и обхватил ими кованую перекладину изголовья постели. В голове послышалось короткое «Не отпускай», а горячие руки, скользя по ее телу, переместились на спину, осыпаемую поцелуями. Нежные поглаживания, сменяемые поцелуями, успокаивали, немного сбивали остроту пульсации, пока пальцы его не легли на ямочки Венеры, от прикосновения к которым Жасмин прогнулась, чуть привстав на коленях, как кошка, едва ли не мурлыкая. Ладони ее сильнее обхватили уже горячее железо, а когда язык мужчины повторил движения пальцев, ей показалось, что они намертво вплавились в металл. Сильные руки, опустившись между бедрами, чуть раздвинули их. Почувствовав прикосновения губ на ягодицах, совсем близко к налитой кровью от возбуждения плоти, она еще больше подалась назад, натягиваясь, как струна. Забывшись, она выкрикнула: — Пожалуйста… Пожалуйста… Прошу… — Сорвавшийся голос перешел в шепот.