Не верь глазам своим
Шрифт:
— Ты бросил меня, Генри, бросил, ничем не выдав своих планов! Мы обсуждали, куда пойдем дальше по жизни, мы сравнивали наши таланты, постоянно совершенствуя их благодаря друг другу! И у тебя не нашлось смелости даже, чтобы в лицо сказать мне, что все это было ложью! Ты просто уехал! — Первым из проема появился Генри, догоняя его, шел Жорж.
— Жи, это было так давно… И я не знал, как поступить иначе. — «Маркиз» развернулся и посмотрел на друга. — Я не знал о том, что мне предложат подписать… Ну, то есть я совершенно не предполагал, как будет развиваться моя жизнь. И я не уезжал навсегда, я уезжал на время, но обстоятельства так сложились, что это время растянулось, а потом у меня началась новая жизнь. — Он протянул руки и взял его за
Но продолжить беседу в дружеском ключе не получилось. Парень сбросил его руку: — Я отвлекся в очередной раз на твоё тело — интересно мне было бы знать, кто тебе устроил такую трепку. Мне пару раз показалось, что у тебя ребра хрустнули. И я не могу в полную силу тебе отвечать, зная, что ты и так не в форме… — Он поднес руку к шее и пощупал ссадину от ремня безопасности. — Так кто же смог тебя так отделать?
— Мелочи — просто небольшая авария. Вылетел в кювет. — Лайле показалось, что Генри улыбается. В его голосе слышалось облегчение. — Ты хочешь сказать, что моя победа не была честной? Жи, ты же знаешь, что проигрываешь схватку в тот момент, когда даешь эмоциям взять верх… И ты проиграл ее, не начав.
— Да, и ты знаешь об этом. Лучше других, возможно. — Повернув подбородок Генри, он приблизился, чтобы рассмотреть зашитую рану на лбу, скрывавшуюся под волосами до поединка, но сейчас явно заметную между слипшихся волос. — Что за коновал тебя зашивал?! — И переведя взгляд прямо в глаза парню, он заговорил отрывисто, чуть тише, но недостаточно, чтобы стоявшая в нескольких метрах Лайла его не услышала. — Иногда я думаю, что ты не просто уехал, а сбежал. От этой жизни, от меня, от того, что здесь могло бы произойти, от того, что могло бы начаться… — он сглотнул — между нами… — А потом быстро приблизился к его лицу и безнадежно и отчаянно поцеловал. Генри помедлил несколько секунд, а потом повернул голову, прерывая поцелуй, но не отступая. — Жи, я всегда с уважением относился к твоим чувствам, понимая, что не имею права осуждать ни их, ни тебя. Но я не давал тебе повода убедиться в их взаимности. И я искренне старался не провоцировать тебя, и не ставить в неловкое положение, чтобы нам не пришлось выяснять отношения. И был безумно благодарен тебе, что ты все понимаешь, и не пытаешься…
Жорж отступил на шаг, отшатнулся уже резче и развернулся в сторону картины, той, совсем не особенной.
— Ты все знал… Ты! Все! Знал! И говоришь, не пытался меня провоцировать?! — это был уже крик. Шепотом, ломаным, но крик. — Ты знаешь, что я до сих пор вижу сны о наших тренировках? О твоем пульсе под моими руками во время схватки, о капельках пота на твоей груди, когда после выездки ты не успевал в душ и сразу шел на поле? И ты меня не провоцировал?! Ты помнишь это место? — Он не сдвинулся с места. Не сделал ни жеста, ни кивка, но было понятно, о чем он говорит. — Ты помнишь, что это было твоей идеей проводить спарринги на берегу реки, когда нет вокруг хохочущих девчонок и волнующихся Анж и мамы… Когда вокруг нет никого, только ты и я? ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО Я СТАЛ ТЕМ, КТО Я ЕСТЬ, ПОТОМУ ЧТО ХОТЕЛ БЫТЬ ДОСТОЙНОЙ ПАРОЙ ТЕБЕ?! — голос его сорвался, он взмахнул рукой около своего лица. Жест, скорее всего, смахивающий слезы. Но Лайла не могла быть уверенной.
Генри хотел положить руку ему на плечо, но передумал. Сделав шаг в сторону, он посмотрел на картину: — Зачем ты ее сюда повесил. Я знаю, что Анж никому, кроме тебя, не позволила бы.
— Чтобы у меня было только одно место, где я думаю о тебе. Позволяю себе думать о тебе. Иначе, я просто сошел бы с ума… Прости, я понимаю все. Больше, чем ты думаешь. Много всего произошло за эти три года. Отец узнал. Мы с ним не разговариваем. Уже давно. Мама пыталась мне помогать,
– Я не знаю, как без нее жить, — ответ был простой, голос тихий, интонация обыденная. И от этого казалось, будто это истина
Жорж кивнул. — Любишь. Вот и я не знал. Я учился. Долго. И около года, наверное, назад я придумал этот способ — жить тобой только здесь, в галерее. Помнить тебя здесь — в Шато-де-Анж. И не позволять себе раскисать. Просто ты… Тебя… — Голос его стал тише. — Когда ты был нужен мне, я представлял, что бы ты сказал, что сделал, как бы отреагировал. И воспоминания о тебе поддерживали меня. Но я продолжал жить тобой. А это, знаешь ли, не очень конструктивно. В первый год, я точно умер бы где-нибудь в сточной канаве между турнирами… И тебе я обязан тем, что так не произошло. Но потом пришлось учиться жить по-другому.
Парень поднял глаза и посмотрел на профиль «маркиза»: Зачем ты позволил этот поцелуй? — в звуке его голоса хранилась такая боль, которую он тщательно нес, пытаясь не расплескать, не проявить, но это было выше его сил. — Ты ведь знаешь, что его я тоже никогда не забуду. — Он прижал руку к губам. — Но я рад, что он произошел тоже здесь. В галерее. И я постараюсь, чтобы он здесь и остался. — Жорж развернулся и размеренными шагами пошел в сторону выхода, откуда только что пришла Лайла.
– Жи, — Генри сделал несколько шагов в сторону уходящего, наверное, навсегда друга. Тот развернулся, и продолжил отступать спиной вперед.
— Ты ни в чем не виноват, слышишь? Все в порядке. Ты только счастлив будь, ладно? — Он приложил руку к губам, счастливо ему улыбнулся и бросился бежать.
Оказаться невольным свидетелем того, что здесь развернулось Лайла однозначно не хотела. Но и скрывать от любимого то, что узнала, не могла. Парень подошел к картине и присел на диванчик. Девушка глубоко вздохнула и, решившись, вышла из спасительной тени гиганта. Шаги ее были все также беззвучны, но Генри почувствовал, что она приближается.
— Прости, я не хотела подслушивать, но и прерывать не хотела. Этот разговор мне показался важным. — Она присела рядом с ним и провела рукой по его губам, будто стирая произошедшее только что.
— Я не надеялся когда-нибудь объясниться с ним. И однозначно не думал, что он сегодня будет здесь… Но мне это было нужно. Услышать, что он меня прощает за побег и не винит в своих проблемах. Сам не знаю, почему мне это было так важно…
— Ему тоже нужно было это завершение. Может, теперь он сможет перевернуть страницу… — Лайла погладила его по голове, уложив голову на плечо. — Расскажешь мне об этом месте?
Генри кивнул. — Когда-нибудь, обязательно. Но сегодня лучше не нужно… Слишком много воспоминаний…
Прислушиваясь к тишине, они просидели еще несколько минут, а после фанфары, приглашающие победителей на арену, известили об окончании турнира. Через час начинался бал. Понимая, что Генри нужно это время для размышлений, Лайла хотела оставить его наедине с самим собой, но, почувствовав пустоту на плече, парень не дал любимой отойти дальше, чем на шаг.
— Нет, не уходи. Я знаю, нам пора. И мне пора все это отпустить… — Он поднялся вслед за девушкой и твердым шагом пошел в сторону трибун, слегка приобняв ее за талию. — Не знаю, заметила ли ты, но нравы того времени были куда более сдержанными, чем сейчас. И публичные проявления чувств были очень далеки от нынешних представлений. Так что, кроме как держать тебя за руку, большего позволить себе на людях я не могу… Но пока мы здесь, одни, — Генри остановился и прижал ее к себе, — могу я рассчитывать на поцелуй моей дамы? — Получив в ответ скромную улыбку и согласный кивок, он прикоснулся к ее губам, легко и почти невинно, но ниоткуда появившаяся Иветта заставила его отступить.