Не верь, не бойся, не проси
Шрифт:
– Да я ж... не в том смысле!
– Да хоть в каком!
– разозлился Самохин.
– Ловко у вас выходит. Я, отставной майор, значит, люмпен, а ты, уголовник хренов, уважаемый гражданин!
– Друзья! Послушайте меня, друзья!
– прервал их Новокрещенов.
– Не время спорить! Жизнь... изменилась. Сейчас пора деловых людей, и здесь Федор Петрович, безусловно, прав. Поэтому давайте перейдем к нашему делу. А уж оно-то и впрямь благородное. Уверен, что против этого-то никто не возразит!
Федька крякнул, достал из кармана две сигары в кожаном футлярчике, протянул одну Самохину.
–
Отставной майор со значением посмотрел в глаза Новокрещенову, и тот понял, изложил свой план так, что не коснулся мнимой болезни Самохина, разоблачения онкологов с их ложной диагностикой, и закончил следующим образом:
– Нам, Федор Петрович, ваше содействие только в одном понадобится. Надавить на администрацию учреждения, чтоб зека в указанную мною больницу без задержки госпитализировали. А потом, когда доктора под мою диктовку ксиву составят, чтоб насчет актировки не манежили, а - сразу в суд... Да, на судью тоже как-то воздействовать... в смысле срока рассмотрения документов, надо бы... Ну, а как чеченца актируют - я по опыту знаю, в зону его не повезут - на хрена им смертник, медицинскую статистику портить, так что из-под стражи освободят в больнице.
– Тут мы его с Самохиным и встретим.
– А справитесь - вдвоем-то? Чечен, хоть и тихий, а все же не овца... Завалит вас обоих - вот те и операция, - скептически прищурился Федька.
– Еще третий будет, - пояснил Новокрещенов.
– Оторвяга парень. Герой афганской и обеих чеченских войн. Он знает, как ихнего брата окоротить. Да и мы с Андреичем тюремное ремесло еще не забыли. Затарим чеченца так, что хрен найдут. И он хрен вырвется. А после начнем на солдатика нашего менять.
Федька сунул палец в рот, поковырял задумчиво в зубах, сплюнул в сторону, покачал головой.
– Ох, чую я - не сносить вам голов. Не чечены их оторвут, так братва щукинская... несерьезно это все... самодеятельность. Я так не люблю. Работать надо профессионально, наверняка! Вам ведь бандиты будут противостоять. Славянско-чеченская группировка! А вы - любители. Боевиков по телевизору насмотрелись?
– Так другого-то выхода нет!
– вставил словцо Самохин.
– Да и не такие уж мы... любители. Два бывших майора, как-никак, и боевой ветеран-спецназовец.
– Ну, точно кино!
– хохотнул Федька.
– Великолепная семерка, вернее, блин, тройка. Два пенсионера и контуженый инвалид... Ладно. Валяйте. Чем смогу - помогу. Когда начнете?
– Хоть завтра. Если чеченец сегодня ночью закосит и его в больницу отправят, врачи встретят, как родного, - важно заявил Новокрещенов.
– Тогда действуй. Сейчас, - Федька глянул на толстые, похожие на банковский слиток золота часы.
– Сейчас три пополудни. После отбоя зек начнет в отряде визжать, по полу кататься. Часам к двенадцати ночи его в больницу доставят. Остальное - ваша забота.
Глава 15
Не находя себе места в тревожных думах о сыне, Ирина Сергеевна решила заглянуть к Новокрещенову. Пройдя по ухабистой, залитой серыми помойными лужами улочке, подошла
Почувствовав нестерпимую жажду - и то, с утра на ногах, - Ирина Сергеевна прошла в комнатку, перешагнув осторожно через чьи-то огромные, как промасленные блины, шлепанцы, подошла к цинковому ведру на столе, приоткрыла слоистую, потемневшую от времени фанерку-крышку и зачерпнула воды кружкой с оббитой эмалью, предварительно глянув придирчиво на дно - не грязная ли? Потом осторожно отхлебнула глоток теплой, безжизненно-мягкой водопроводной воды с запахом цинка и мокрого дерева и, сразу обессилев, присела на краешек шаткого табурета, стянула с головы старушечий платочек, встряхнула привычно освобожденными волосами, подумала вяло: "Отдохну и пойду".
И в этот момент грохнула входная дверь, застонали под тяжелыми шагами половицы в сенях. Ирина Сергеевна подскочила от неожиданности. Первым в комнату ввалился возбужденный Новокрещенов, замер было в недоумении, уставившись на нежданную гостью, но тут, толкнув его, на середину каморки вылетел незнакомец явно кавказской внешности, со связанными назад руками, а наподдавший ему сзади Ванька шагнул следом, ругнувшись грубо:
– Чо меньжуешься, черножопый? Ходи веселей!
– и, тоже заметив Ирину Сергеевну, поперхнулся на полуслове и закончил растерянно: - Здра-а-сте...
Где-то за спинами диковатой, взъерошенной троицы маячил мрачный, с насупленными бровями Самохин.
– Вот, Ира, видишь!
– победно указал на кавказца Новокрещенов.
– Считай теперь, что Славик твой на свободе.
Ирина Сергеевна таращилась во все глаза, не понимая смысла происходящего.
– Ванька! В подпол его!
– скомандовал Новокрещенов.
Ванька расторопно прошел в дальний угол комнатки, задрал облысевший половичок и, нащупав вбитое в половицу кольцо, поднял крышку погребного люка. Указал на темный провал кавказцу:
– Полезай!
Тот мялся нерешительно, поводя плечами, словно пытаясь освободить связанные за спиной руки, смотрел по сторонам. Остановив взгляд на Ирине Сергеевне, скорбно опустил глаза. Ванька схватил его за шиворот черной застиранной рубахи, толкнул к подполу:
– Лезь давай, пока я тебя туда вниз башкой не спихнул!
– кавказец осторожно опустил ногу, нащупал невидимую ступеньку лестницы, опять затравленно оглянулся.
– Не дрейфь, душман! Наших-то в таких зинданах годами держите. И ты посидишь, ни хрена с тобой не сделается!
– напутствовал его Ванька, бесцеремонно толкая ногой в поясницу. С испуганным вскриком "Вах!" кавказец шагнул во тьму, исчез, а бравый Ванька громыхнул, захлопнув, крышкой, шустро постелил на место плешивый половичок и, кряхтя, подтянул обшарпанный шифоньер, придавил его ножками затвор лаза.