(Не)возможная невеста
Шрифт:
Он хмыкает и вновь вгрызается в сочное мясо. Я не выдерживаю и тоже подхожу к еде – уж больно ароматно она пахнет! А вкус я ещё со вчерашнего вечера помню – незабываемый.
– И куда ты хочешь меня отнести? – внутренне содрогаюсь от перспектив, но держу марку.
В конце концов, боязнь высоты у меня с детства, но я её стараюсь всячески перебороть. Иногда забираюсь на скалодром, не избегаю самолётов (предварительно выпив успокоительного), разве что по мостам не могу ходить близко к ограждению. Один вид пропасти под ногами лишает меня спокойствия, несмотря на то, что я знаю: опоры крепкие, сооружение
Кто-то из подруг однажды сказал, что наши фобии идут из детства или из прошлой жизни. Родители упорно твердят, что я ниоткуда никуда не падала, не считая дивана или табуретки. Максимум – велосипеда.
Интересно, кем я была до того, как родилась в этом времени?
– К одному магу, - Аман явно удивлён моим внешним спокойствием, хотя его не обманешь. Пусть у него и слабое магическое зрение, оно у него в принципе есть. И он читает мои эмоции по всплескам в ауре – сам вчера говорил. – Пусть посмотрит, попробует выяснить, как можно вернуть тебя домой.
– Правда? – От слова «домой» меня наполняет радость.
Лица мамы, папы, Катьки, в конце концов, тут же встают перед глазами. Ради этого можно и полёт потерпеть. Вот только… я больше не увижу эти невероятные глаза. Широкие плечи, рельефные руки, бесконечно длинные ноги. Да по сравнению с ним я коротышка, хотя рост у меня не маленький – сто восемьдесят сантиметров. Но даже с ним я едва достаю ему до подбородка.
– Обещать не могу, но и оставлять тебя здесь – опасно. Могут в любой момент прийти хищники и напасть на тебя, не буду же я сидеть безвылазно в долине около твоих ног.
Он ехидно изгибает бровь, и я окончательно тушуюсь. Конечно, зачем я ему? Сидеть возле мои ног – глупость несусветная, особенно для крылатого, вот только… Нет, к чёрту! Что я буду здесь делать? Мыться в ледяной воде? Или каждый раз просить подогреть её, обрекая на смерть ни в чём не повинную рыбу? Да после нескольких раз её попросту не станет! Это не говоря уже о туалете, в который, к слову, неплохо было бы сходить, одежде, обуви, живописи.
Кстати, я ведь вчера так и не забрала бюстгальтер! Оставила висеть, поскольку он не просох.
– Хо-хорошо, только давай спустимся к озеру, мне нужно кое-что сделать.
– Недолго, - настаивает Аман. – Я бы хотел уже сегодня принести мага сюда. Не стоит терять время.
Я дожёвываю кусок мяса, беру ещё один и отправляюсь за бельём. Надеюсь, оно просохло, иначе меня ждут не самые приятные ощущения. Но и оставлять его здесь нет смысла, так что буду терпеть. Подхожу к леску, издалека вижу, что бюстгальтер на месте – вон он белеет среди тёмной зелени. Вот и хорошо! Щупаю – практически высох. Захожу подальше в ёлки (ну, или что-то хвойное), привожу себя в привычный вид и счастливо вздыхаю.
– Наконец-то!
Не то чтобы я фанат, но почему-то при Амане я особо остро ощущаю отсутствие этого элемента одежды. Даже грудь немного пощипывает, когда его взгляд скользит по ней. Прикосновение к ткани платья кажется очень неприличным, возбуждающим, тело слишком напряжено, начинает ощущать неведомое. От этого всего я чувствую себя слишком смущённой и беззащитной.
Что со мной? Ой, а это кто?
Аман
Что со мной? Я дико волнуюсь от
Нет, её нельзя оставлять одну в долине, пока я летаю за отшельником – вдруг что-нибудь случится? Да и маг может не согласиться лететь, ведь я ему по сути никто. Так, нечастый гость, один раз упившийся в его компании до розовых единорогов. Или фиолетовых – уже не помню.
Где она? Моё тело напряжено, я сам – натянутая струна. Её слишком долго нет.
Не выдерживаю, перекидываюсь и молниеносно лечу к лесу проверить. Мало ли…
И точно – она присела около цветка, на котором сидит бабочка – красивая, редкого пурпурного окраса с золотистыми прожилками. Я такие всего пару раз встречал за свои триста лет, а она – надо же! – на второй день наткнулась.
Что-то царапает меня. Даже не мысль, ощущение. Давнее, не относящееся ко мне…
– Какая же ты красивая, - мягкий голос Дианы ласкает слух. – Иди, я тебя сфотографирую.
Она открывает крышку, нажимает на один из бугорков и принимается ловить картинку. Получается даже ещё красивее, чем в жизни. Удивительно! Правда, вспоминая, каким вышел я, то становится страшно, ведь если мои картинки красивее оригинала, как она вообще может смотреть на меня без ужаса?
И тут происходит неожиданное: бабочка садится ей на руку и… кусает. И я бы не стал дёргаться, если бы не вспомнил, что именно этот вид бабочек смертельно опасен для людей. Случайно узнал когда-то, лет двести назад, когда путешествовал по миру.
Вскрикиваю, сминаю нежные крылья, остающиеся на моей ладони пурпурной краской, и ловлю покачнувшееся тело. Ясный взгляд полон растерянности, губы полуоткрыты, словно хотят что-то сказать, но не могут. Фотоаппарат падает на землю из ослабевших пальчиков.
– Что ты чувствуешь? – рычу я, пытаясь понять, как ей помочь.
– Ни… ни…, - она не в состоянии даже слово выговорить.
Её взор начинает мутнеть.
– Шварк, - я сплевываю на землю горькую слюну, хватаю её за руку и присасываюсь к месту укуса.
Втягиваю кожу в рот, пытаясь как можно быстрее высосать яд из ранки. И почему я сразу не сообразил? Зря потерял драгоценные секунды! Дивный аромат кожи сводит с ума, страх за её жизнь, за сердце, которое только что бешено колотилось, а сейчас замедляет свой ритм, выбивает почву из-под ног.
Глупо! Как глупо сгинуть вот так, от нелепого насекомого! А ещё глупее смотреть, как закатываются прекрасные глаза и тупить!
Сплёвываю все, что смог высосать – совсем немного, даже горечи не чувствую. Хотя, кто его знает, каков на вкус этот яд, на драконов он не действует, как и любая другая отрава. Чувствую, как обмякают её мышцы, тяжелеет тело, губы словно присыпаны пеплом.