Не время для нежности
Шрифт:
Однако даже это помогло ненадолго. Думая, что дальше так не сможет, он остановился, ловко увернувшись от серии ударов под зад, которыми щедро одаривал его начальник охраны. Повернулся лицом к дышащей в спину смерти. Стал готовиться встретить ее — не убегая, а покорно приняв. Как грохот разрушающихся и сыплющихся в бездну камней вдруг начал стихать. Проходили секунды, а звук обвала становился все тише.
Фибус попятился, склонился, уткнувшись руками в колени и тяжело дыша. Из темноты к нему приближались размытые темные фигуры: кто это — люди или жаждущие свежей крови
— Господин Лориани? — донеслось из пыльной пелены. — Вы — в порядке? А я уж думал, что придется оплакивать…
— Заканчивай… свой… подхалимаж, Герхарт, — на выдохе, делая большие паузы между словами, сказал Фибус. — В сотый раз… повторяю — до добра он тебя не… доведет.
Распрямился, глядя на приближающихся солдат: почти все они остались без дорогих кирас и наплечников. От щегольских шишаков избавились первыми. С оружием дело обстояло куда лучше — только двое потеряли в суматохе клинки.
— Сколько… осталось? — спросил Фибус, когда смог различить лица людей. Все раскраснелись и дышали тяжело, будто загнанные лошади, разве пена изо рта не шла.
— Со мной — пять, — ответил Герхарт. — Готовы продолжить… путь.
Кивнув и не сказав более ни слова, Лориани пошел в гору. Навстречу ему попался спешащий в обратную сторону Арно. За ним не отставали и его подручные. Чуть было не пробежали мимо.
— Можете не торопиться — тот квартал уже не существует, — бросил им Фибус.
— Господин, Вы целы!..
— Еще один… Цел — и ладно. Будет! — Лориани отдышался немного. — Следуем тем же курсом.
Окружив Фибуса живой стеной, отряд двинулся дальше. Безоружные отломали у одной из брошенных телег оглобли, обтесали мечами концы: рогатина — не полноценное копье, но в бою тоже сгодится.
Когда до вершины холма оставалось совсем чуть-чуть, Арно сказал, понизив голос:
— Слишком много неприятностей для одного дня, господин Лориани. Не находите?
— Еще как нахожу, — кривясь от боли пониже спины, промычал Фибус. — Если карты не врут, под Швейным тупичком должна была находиться круглая зала. Там из стены бил родник. Возможно, подземные воды подмыли грунт под домами…
— В одночасье? Такого попросту не может быть.
— Но мы стали тому свидетелями, Арно. Этого уже не исправить. Выходит так, что мы очень мало знаем о земле, на которой живем.
Неизвестно о чем думал варвар, но после продолжительного молчания он добавил чуть тише:
— Простите меня за действия, которые пришлось совершить…
— Довольно извинений, наслушался, — поддернув сползшие штаны, отмахнулся Фибус. — Ты все делал правильно, только вот… зад от пинков до сих пор болит. У тебя тяжелые ботинки…
А потом они поднялись на вершину. Пыль немного рассеялась: стали видны Ратуша и Храм, воздевший шпили над коричневой мутью. Белокаменные стены основательно припорошило песком. Напоминая ступенчатую пирамиду, он широкими уступами поднимался к небу. Над тем местом, где раньше высилась водонапорная башня,
Глава 16. Васер Лау
Предложенный Выворотнем план он все же отринул. Решил поступить по-своему — навестить тюрьму. Даже если стражники и оповещены о готовящемся похищении, то не ждут прихода грабителя в свою обитель, где их кишмя кишит.
Затея была дурацкая, но иного пути вернуть утраченную жизнь Васер не видел.
Где-то неподалеку вентиляционная шахта соединила подземелье с поверхностью — щеки коснулось легкое дуновение ветерка. Приняв движение воздуха, как вознаграждение за все пережитые мучения, бывший Смотритель ипподрома остановился. Приподнял голову и закрыл глаза, ловя ноздрями благостные потоки: пахло прокаленным песком и жженым углем.
Во время блужданий он успел хорошо продрогнуть. Отсыревший плащ уже не спасал от холода, а лишь тянул к земле уставшие плечи. Больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться на одной из прокаленных улиц Сар-города. На душе потеплело немного, а настроение поднялось. Не достаточно, чтобы избавиться от хандры полностью, но хоть что-то…
Тоннель окончился пустотой.
Притушив свечу, Васер выглянул в поисках огонька от светильника, который могли бы нести воины городской стражи, но увидел лишь тьму. Истратив пол коробка размокших спичек, достал другой — посуше. С третьей попытки разжег огарок и, вознеся высоко над собой канделябр, шагнул наружу. Под ногами хрустнула истончившаяся от времени и гнили дверь. Зашуршала каменная крошка.
Зал был огромен; света не хватало, чтобы обозначить границы помещения. Потолок высотой в два человеческих роста подпирали толстые гранитные колонны. Меж ними Васер насчитал по десять шагов.
Карта, в юности составленная Виоликой, не врала: он шел сейчас под площадью, пролегшей между тюрьмой и жилыми домами, в которых проживали семьи охраняющих казематы стражников. В тюремщики в основном шли лишенные крова простолюдины, не желавшие селиться в пределах Черного города. И шли, надо сказать, охотно. Каждому поступившему на службу управа выделяла небольшой надел у городской стены — благо, пустующего жилья в этом квартале хватало.
Преодолев зал, он повернул направо. Еще с дюжину шагов и рука нащупала железный засов. Замерев на секунду — Васер вплотную приблизился к лабиринту переходов, соединяющих камеры, — сдвинул шершавую рукоять. Полоса металла вышла из петель легко, не издав ни звука.
Приоткрыл дверь и глянул внутрь — опасливо, ожидая бесцеремонного удара. Но удача оказалась на его стороне, за порогом его встретила пустота. С потолка свисали пыльные, длиной практически до пола, лохмотья. Этим коридором продолжительное время никто не пользовался.
Выдохнув — сердце продолжало бешено колотиться, Васер вошел внутрь.
Далее стало немного тяжелее: он ставил канделябр на пол и шел счищать со стен паутину, чтобы невзначай не подпалить ее и не вызвать пожар. Потом возвращался за светом, проделывал обратный путь, и все повторялось заново.