Не встретиться им никогда
Шрифт:
Келлс невесело усмехнулся:
— Молиться — это всё, что мы можем сделать, пока «Тетис» не додрейфует до хорошего, удобного метеора из «положительных» металлов.
Чёрные глаза Бинетти загорелись надеждой:
— Должен ли я изучить спектросканером ближайшую каменюку в этом рое, сэр?
Фаррел задышал менее напряжённо, когда увидел, что привычка и дисциплина вновь берут своё.
— Да, а тем временем мы подготовим к использованию скафандры, — предложил он. — Келлс, пусть энергетические бригады
«Тетис» дрейфовал всё дальше и дальше. Правда, казалось, что он совсем не движется, что он стоит на месте, зависнув посреди огромного и торжественного свода наблюдающих за ними звёзд.
Но экран радара показывал, что они приближаются к внешним границам огромного, но весьма рыхлого роя обломков. Сам рой представлялся глазу просто как гигантский, разрежённый лабиринт ползущих точек света.
Бинетти, потевший за своими приборами в навигационной рубке, с сомнением посмотрел на Фаррела.
— Есть признаки «положительных» метеоритов с нужными нам металлами, сэр. Но весь рой насквозь пропитан «негативом».
Фаррел кивнул.
— Так и есть, — сказал он. — Весь этот мусор между Марсом и Юпитером — мусор, оставшийся после образования планет.
Солнце породило все планеты, как «положительные», так и «отрицательные». Считалось, что Солнце состоит в основном из нейтронов или нейтральных протонов, и что они постепенно преобразуются в положительные и отрицательные атомы, взаимное уничтожение которых даёт энергию солнечной сфере.
Давным-давно, во время вспышек творения, странная периодичность которых до сих пор остаётся загадкой, Солнце выбрасывало поочерёдно массы двух различных видов материи, которые оно создало. И эти массы сформировали планеты, планеты, навсегда разделённые на два противоположных вида миров.
Фаррел оглянулся из навигационной рубки на красную искру Марса и более отдалённое белое пятнышко Венеры, почти теряющееся в солнечном сиянии.
«Миры, которые мы никогда не сможем посетить», — подумал он. «Мы многое сделали за сорок лет, колонизировав спутники Юпитера и теперь добираемся до Урана, но мы никогда не увидим эти миры».
Усталость всё больше одурманивала его мозг. Фаррелу вдруг показалось, что он всегда так уставал, с самого детства.
Днём и ночью он трудился, чтобы получить техническое образование, до предела напрягал мозги в Космической академии, в поте лица работал, чтобы дослужиться до капитанских планок — и ради чего? Чтобы умереть здесь и сейчас, в этом глубоком космосе?
Фаррел не питал иллюзий. Их шансы были сто к одному. Десять лет назад он счёл бы такую смерть великолепной. Но тридцатилетний мужчина не может думать так, как двадцатилетний.
Крик Бинетти, час спустя, вырвал Фаррела из его усталой дремоты.
— В этом рое дрейфует ещё один корабль!
— Ещё один корабль? — изумлённо
— Он прямо к северу от нас, в рое, — взволнованно сказал Бинетти.
Космонавты разделили экваториальную плоскость на четыре произвольных квадранта. Север, восток, юг, запад, зенит и надир — таковы были условные направлениями пространства. Теперь Фаррел напряжённо всматривался в северном направлении.
— Ей-Богу, есть! — пробормотал он. — Корабль дрейфует рядом с нами, здесь, в рое. Реактивных вспышек не видно. Должно быть, он повреждён, как и мы.
Через час люди с «Тетиса» смогли разглядеть другой корабль невооружённым взглядом. Он, как и они, бессильно дрейфовал в огромном вращающемся рое метеоритных обломков.
Но он отличался от их собственного стандартного торпедообразного корабля. Это другое судно было странно укорочено и блестело в слабом свете звёзд, как продолговатое металлическое яйцо.
— Это не обычное юпитерианское судно, — озадаченно сказал Горли. — Должно быть, один из новых экспериментальных кораблей, которые они постоянно испытывают.
— Их корпус выглядит неповреждённым, — заметил Келлс. — Должно быть, сюда их привела неисправность турбины.
В душе Фаррела вспыхнуло облегчение.
— Но их реактивные сопла выглядят нормально! Это наш шанс! Мы наверняка сможем отремонтировать один из двух кораблей и уйти!
Остальные члены экипажа быстро прониклись этой идеей. Лица просветлели, плотно сжатые губы расслабились, в глаза вернулся свет.
Фаррел быстро отдавал приказы.
— Келлс, мы с тобой отправимся туда в скафандрах и выясним, жив ли кто-нибудь на этом корабле. Нужно будет поскорее установить связь между кораблями, пока дрейф нас не разлучил.
Вскоре он и второй помощник были облачены в тяжёлые скафандры и прозрачные шлемы. В воздушном шлюзе они протестировали свои космические телефоны, оксигенаторы и импеллеры ручных ракет, а затем выпрыгнули в космос.
Направив импеллеры назад, они использовали маленькие реактивные двигатели, чтобы двинуться в сторону другого дрейфующего корабля, находившегося в четверти мили от них.
Потрясающе, плыть вперёд, в бесконечную бездну! Фаррел уже делал это раньше, но никак не мог привыкнуть к этому. А при мысли о том, что в окружающем их рое есть ещё и антиматерия, у него по коже поползли мурашки.
В космофоне раздался взволнованный голос Келлса:
— Этот корабль не погиб, сэр! Из него выходят люди!
Пульс Фаррела подскочил, когда он увидел, что три фигуры выплыли из овального корабля и, используя импеллеры, направились им навстречу.
— Должно быть, они заметили наш корабль точно так же, как мы — их, — говорил Келлс. Теперь мы наверняка сможем произвести ремонт и уйти.