Не вся la vie

Трауб Маша

– Да, это не «Хилтон», – сказала Капризуля за ужином. – А почему никто не убирает тарелку?

Детей посадили, положили им гречки с жареной курицей. Дети сказали, что они это не едят.

– А можно салат? Я не ем мясо, я вегетарианка, – попросила Капризуля.

Леша плюхнул ей салат прямо на гречку. Капризуля чуть со стула не упала.

Пока пили чай, дети щупали друг друга.

– А ты знаешь, что такое «Версаче»? – спрашивал Мачо у мальчика Вани, толстого тихого шахматиста.

– Нет, – отвечал Ваня.

– А ты был

в Лос-Анджелесе?

– Нет.

Ваня готов был заплакать, но в какой-то момент его стукнуло.

– А ты знаешь, что такое пат? – спросил он у Мачо.

Мачо фыркнул, отстал от Вани и пристал к Васе.

– А у тебя бабушка кто? – спросил Мачо.

– Бабушка, – ответил Вася.

– А у меня актриса, – сказал Мачо. – А твоя работает?

– Работает, – подумав, ответил мой сын.

– А кем? – не унимался Мачо.

– Она готовит, – сказал Вася.

– Ресторатор, что ли? – уточнил Мачо. – Круто. А дедушка?

– Он рабочий. Он все, что угодно, может построить. Сейчас дом строит. А потом еще один построит. Он сколько хочешь может построить, – с гордостью сказал Вася.

– Недвижимостью занимается, что ли?

Вот так. Никаких тебе «мама – вагоновожатый» и «кто трусы ребятам шьет?».

– Скажите, что они любят, я им приготовлю, – чуть не плакала повар тетя Зина, убирая нетронутое овощное рагу, домашний творог с клубникой, жареные кабачки и цветную капусту. – Почему они все едят без подливы? Как можно есть без подливы? А сметану? Она же с рынка. Почему они не едят сметану? Вот молоко парное принесла. Давай им молока нальем.

Налили. Дети сказали, что молоко странное, и пить отказались. Раздали им листочки, чтобы написали любимые блюда. Читали и рыдали. Суши, лазанья, спагетти болоньезе. Один мальчик заказал устрицы. А другой написал «Кровавая Мэри». Выяснилось, что он имел в виду пиццу «Маргарита» с помидорами.

– Ничего, на третий день начнут есть, – уверенно сказала Вера.

– Они спрашивают, шо на десерт? – кинулась к нам тетя Зина. – А шо такое десерт?

– Клубники им надо дать, – сказала Вера.

– Так это ж ягода.

– Десерт – это сладкое, – объяснила Вера.

– Сладкое – это торт, – не понимала тетя Зина.

Детям поставили клубнику – мелкую, пахучую, настоящую, собранную в четыре утра и купленную на базаре в шесть. Тетя Зина насыпала в чайную чашку сахар и поставила рядом.

– Макайте, детки, – сказал она и сложила руки на груди, приготовившись умиляться.

– А почему она такая мелкая и мятая? – спросила Капризуля.

– Она настоящая, – рявкнула Вера. – Не хочешь – не ешь.

– А можно мне тарелку и маленькую ложку? – спросил Сева.

– Зачем? – не поняла тетя Зина.

– Для клубники, – сказал мальчик.

– Так макай в чашку. – Тетя Зина подтолкнула к Севе чашку с сахаром. Сева осторожно, двумя пальцами, взял клубничину и макнул в чашку. Дома ему бы за такое скандал устроили.

Тетя Зина

никак не могла понять, чего хотят эти дети. Она ставила перед каждым глубокую тарелку и раскладывала ложки.

– А другую тарелку? – спрашивал кто-нибудь.

– Зачем? – удивлялась тетя Зина.

– А нож можно?

– Сейчас, соколик, порежу тебе. Да бери так, кусай, зубы-то есть…

– Кто что не доел, с тарелки сгребайте в эту кастрюлю.

– А зачем? – спросил Ваня.

– Собакам.

– А собаки у вас ЭТО едят? И вермишель? И капусту?

– Собаки все едят, не то что вы.

– Сварите им рис на гарнир, – предложила я, – рис все едят.

Тетя Зина сварила рис. Каша с жареным луком и морковкой.

– Это не рис, – сказал Сева.

– А шо? Макарона? – обиделась тетя Зина. – Маша, они не едят рис, а ты говорила, что будут.

– Они любят простой, без лука и морковки. Такой неразваренный.

– Сырой? В пластмасске, шо ли?

Тетя Зина имела в виду рис в пакетиках, быстрого приготовления, который считала отравой.

– А на завтрак чем их кормить? – спросила я.

– Пельмени отварить, борщ есть, – сказала тетя Зина.

– Они не будут пельмени на завтрак. Давайте молочный суп.

– Это шо?

– Вермишель с молоком. Сладкая.

– Ой, да возьми вермишель, вон в кастрюле, и молоком залей.

Меню мы с тетей Зиной обсуждали страстно, до обид и кидания половников.

– Теть Зин, вы рыбу, пожалуйста, не перчите и солите чуть-чуть, – просила я.

Тетя Зина по моей просьбе приготовила рыбу в кляре. Таки в кляре. Не прогрызешься. Солонущую и острую.

– Ой, ну если тебе нравится говорить, говори. Вера десять раз сказала, еще ты, – обиделась тетя Зина. – Все, ухожу от вас. Не могу больше.

– Теть Зин, может, им вареников налепить? – лихорадочно соображала я. Дети вправду ходили полуголодные. Тетю Зину было не переломить. Даже макароны она делала по-своему, как вкуснее. Переваренные, слипшиеся, с пахучим местным сыром. Я пыталась сказать детям, что это такой неизвестный вид «Пармезана», но они не поверили. Повариха упорно нажаривала сковородки цветной капусты и кабачков. Битва была – кто кого. Или тетя Зина сварит рис «в пластмасске», или дети начнут есть то, что дают. Дети не сдавались, тетя Зина тоже.

– С чем вареники-то? – спросила она.

– С клубникой или черешней, – предложила я.

– Глупости, вареники с вишней надо делать. Кто делает с клубникой?

– В Москве продаются.

– Вот и кушайте их в своей Москве, а я не буду делать с клубникой. Надо ж такое придумать – вареники с клубникой… – еще долго возмущалась тетя Зина.

– А блины? – сделала я еще одну попытку.

– С чем?

– Просто. Блины.

– Ладно.

Тетя Зина напекла просто блинов и фаршированных – с картошкой и луком и с творогом. Дети дрались за тарелку с простыми, которых было меньше. Хватило всем по две штуки. Тонюсеньких.