Не запирайте вашу дверь
Шрифт:
— Кто он? — повернулась к ней Евгения.
— Не знаю, — смутившись, промямлила ее племянница и в поисках поддержки повернулась к Сергею. Но тому, похоже, было всё равно. Он сидел с отсутствующим видом и, должно быть, проклинал себя за то, что приехал на эту дачу. И что связался с Алиной.
— А разве эту записку написала женщина? — поинтересовалась Тамара.
— Может, это ты, — заявила Евгения. — У вас с Алинкой почерк похожий.
— Или ты! — не осталась в долгу Тамара. — Подделать почерк моей дочери очень легко!
— Лучше
Это было сказано мне, и я протянула ей листок.
— Завещание, — начала читать Вика в эффектной позе королевского глашатая. — Я, нижеподписавшаяся…
Милкины мать и тетка не выдержали, подскочили к Вике с разных сторон и выхватили завещание из ее руки. Теперь они держали лист за противоположные углы, одна — правой рукой, другая — левой. Выглядело это немного комично, словно одну из них я видела в зеркале.
— Отдай! — топнула Тамара.
— Ну уж нет! — уперлась Евгения. — Тебе — ни за что! Я сама прочитаю. И вообще, хватит меня тиранизировать!
— Терроризировать! — рявкнула в ответ Тамара. — Я тебя терроризирую, двоечница!
— Или тираню, — тихонько подсказала я.
Держась за завещание, они вернулись к своим стульям, осторожно уселись на них и потянули лист каждая в свою сторону. Он, этот лист, был довольно крепким — очевидно, его изготовитель рассчитывал на то, что наследники будут вырывать завещание друг у друга из рук.
— Где мои очки?! — нахмурилась Евгения.
Очки лежали на подоконнике, достать их, не поднимаясь со стула, было нельзя. Выпустить лист из рук — тем более. За помощью Евгения оглянулась на дочь, в этот миг Тамара наклонилась к завещанию и начала читать:
— Я, нижеподписавшаяся, Ильичёва Ираида Афанасьевна…
— Нет, я! — повернувшись обратно, выкрикнула Евгения, резко наклонилась вперед и — хлоп! — сестры столкнулись лбами. Судя по звуку, сопровождавшему удар, из их глаз должны были посыпаться искры. И не просто посыпаться, но и, возможно, поджечь скатерть.
— И-и! — взвыла Тамара и резко отпрянула. Завещание хрустнуло, разорвавшись пополам — вдоль, а не поперек.
— Ну вот! — недовольно воскликнула Алина. — Отдайте мне, я прочитаю!
Она схватила обе части завещания, сложила их вместе и объявила:
— Я, нижеподписавшаяся, Ильичёва Ираида Афанасьевна, проживающая там-то, настоящим завещанием на случай моей смерти делаю следующее. Принадлежащую мне дачу я завещаю моим дочерям Евгении Константиновне и — Тамаре Константиновне в равных долях. Содержание статьи пятьсот тридцать пять Гражданского кодекса РСФСР мне разъяснено. Настоящее завещание составлено и подписано в двух экземплярах, один из которых направляется на хранение в государственную нотариальную контору, а другой выдается.
Милка стала белой, как тарелка. Она сложила пальцы рук в замок и с силой сжала. Кисти рук постепенно становились фиолетовыми,
— Она меня обманула! Она же мне обещала!! Эта дача моя!!!
— Она, наверное, поняла, кто настоящий автор записки! — с холодной иронией произнесла Тамара.
— Да она ее даже не видела! — словно в припадке продолжала кричать Милка.
На лицах присутствующих отразилось изумление, граничащее с пониманием.
Паша сидел уже совсем рядом с дверью, и ждать он не стал. Сорвавшись с места, ногой распахнул дверь и в два прыжка сбежал с крыльца.
— Паша! — отчаянно закричала Милка. — Куда же ты, Паша?!
Ничто другое в этот момент ее уже не интересовало.
В окно я увидела, что Паша помчался к своей машине. Очевидно, с намерением уехать отсюда. То есть сбежать. Милка, а за ней и все остальные, кроме нас с Викой, бросились за ним.
Вика ждала меня, я же отстала, поскольку не собиралась прыгать с лестницы с риском сломать себе шею. Я медленно спустилась по ступенькам, а затем, с опозданием примерно в полминуты, мы вышли на крыльцо.
Пашина машина уже исчезла из вида; никто, естественно, не попытался догнать его бегом, и все толпились перед домом, поглядывая на то место, где еще недавно стояли две машины, а теперь была лишь унылая пустота. Возможно, они поглядывали туда лишь потому, что надо было куда-то смотреть, а более подходящего объекта поблизости не было.
— Он уехал! — горестно восклицала Милка. — Он меня бросил!.. Он уехал без меня!..
В ее огромных глазах было столько отчаяния, непонимания и обиды, что мне захотелось ее утешить. Утешать, правда, было нечем, и я не стала к ней подходить.
Сеня, на мгновение оглянувшись на молодую жену, пробурчал себе под нос:
— Ничего, далеко не уедет! — и с удовлетворением пошевелил усами.
Через минуту со стороны дороги донесся глухой звук удара, и следом — взрыв с взметнувшимися высоко вверх искрами. Языки пламени от нас были хорошо видны, и все синхронно сделали один и тот же вывод: Паша врезался в дерево, и теперь его машина горит. Было ясно, что ему мы уже ничем ни поможем.
— «Скорую» и без нас вызовут, — махнула рукой Тамара. — Пойдемте в дом, там теплее.
Только сейчас я связала ночную прогулку Сени с неисправностью его машины. И снова — слишком поздно!
В доме, к моему удивлению, все заняли прежние места. Увидев это, я тоже вернулась на верхнюю ступеньку лестницы.
— Это всё ты! — злобно бросила Евгения Алине и угрожающе подбоченилась. — Из-за тебя мамулечка!..
— Да ла-адно! — не менее зло возразила ей Тамара. — Чего тут еще непонятного?! Эту записку написал тот, кто хотел, чтобы она всё сделала наоборот! Завещала дачу другому! Поэтому и почерк моей Алиночки подделали! Она, бабулечка, из-за того и объявила, что дачу Милке завещает!