Не запирайте вашу дверь
Шрифт:
— Пока мы будем одеваться, собираться и шуметь, он успеет к нападению приготовиться, а то и просто убежать, — взволнованно прошептала я, попытавшись вложить в свои слова как можно больше пафоса допустимой громкости. — А если он вооружен, и мы столкнемся с ним в дверях, ты представляешь, что будет?! Мы же не милиция! Лучше давай в окно понаблюдаем.
— Бесполезно, — недовольно вздохнула Вика и легла обратно.
Да, верно, бесполезно, даже если он полезет через окно, мы его не увидим. В нашу сторону выходило только одно окно — на втором этаже, остальные
На следующее утро мы не бегали, мы — и то с большим трудом — поднялись с постели лишь в девять часов. Владимир Яковлевич с Натальей, голодные, ждали на веранде и предъявили свои претензии и упреки спускающейся по лестнице Вике, обещая умереть от голода через десять минут.
— Не могли сами вчерашнюю кашу подогреть?! Все равно, кроме вас, ее никто не ест! — недовольно буркнула моя плохо выспавшаяся подруга. — Что вы, интересно, тут делаете, когда я в Москву уезжаю?! Отстаньте от меня, я сначала умываться пойду!
Через несколько минут на плите грелась манная каша, а рядом с ней на сковородке для нас с Викой жарилась яичница.
Наталья и Владимир Яковлевич сидели за столом над пустыми тарелками и не сводили с Вики горящих глаз — только что ложками не стучали!
— Да подождите вы, каша еще не закипела! — укоризненно произнесла Вика, не выдержав их голодных взглядов. — Она даже еще не горячая!
— Ничего, давай ее сюда, — потребовал Владимир Яковлевич. — Каша не чай, может быть и теплой!
Вика разложила кашу по тарелкам и поставила на стол сковородку с яичницей.
Наталья добавила в свою тарелку столовую ложку варенья из черной смородины и размешала, отчего каша изменила свой приятный сливочно-белый цвет на непривычный серо-фиолетовый.
— Мам, расскажи, поймали кого-нибудь? — спросила она, с довольным видом отправив в рот ложку каши.
Вика вкратце рассказала о ночных событиях. У Натальи загорелись глаза, а Владимир Яковлевич пожал плечами.
— Видишь, Вика, как все решилось, — спокойно сказал он. — К нам он точно не полезет. Еще не было случая, чтобы он забрался на два соседних участка, так что прекращайте ваше расследование.
— Ну уж нет! — запальчиво воскликнула Вика. — Теперь — ни за что!
— Я уже все съела, — вмешалась Наталья. — А что к чаю?
— Есть сыр, а также абрикосовый джем.
— Я после завтрака в Правление пойду, — поставил нас в известность Владимир Яковлевич, налив себе чаю. — Взносы за квартал платить надо, и за электричество — тоже.
— Ты там поинтересуйся, пока в очереди к кассиру стоять будешь, — предложила Вика. — Может, что-нибудь дельное об ограблениях скажут.
— Ай, мам, тут щепка, в джеме, я чуть зуб не сломала! — возмущенно воскликнула Наталья, протягивая руку. — Смотри какая!
— По-моему,
— Лучше джем с ящиком, чем колбаса с будкой! — добавил Владимир Яковлевич. — Ну, я пошел.
— Ну, ребята, у нас появился подозреваемый! — заявил, вернувшись, Владимир Яковлевич. — Мы кое с кем посоветовались…
— И решили! — презрительно фыркнула моя подруга. — Все понятно: Жанетка сказала!
— Да послушай же ты! — убежденно продолжал он. — Жанна всех знает, она же член Правления. Так вот, есть у нас в числе прочих сторож, зовут Колей…
— В числе кого?.. — осторожно поинтересовалась я.
— В числе прочих сторожей. Он горький пьяница, у него трое детей, ему лет тридцать пять. Все, что получает, пропивает, а детей кормить надо! Мы…
— Жанетка, — вставила Вика.
— … думаем, что он может воровством промышлять.
— Но он же ничего не брал! — перебила его Вика.
— Ты будешь меня слушать?! — возмутился ее отец. — Хорошо, вечером придет Жанна, она сама все расскажет.
— К нам?! — завопила Вика. — Она?!
— К нам! — твердо сказал Владимир Яковлевич. — К ужину. И давай без истерик.
Обедали мы порознь: сначала Наталья с дедом, потом мы с Викой. К концу обеда моя подруга все же смирилась с тем, что ее ждет, поэтому, вымыв посуду, мы — в ожидании гостьи — приступили к уборке дома: подмели и вымыли полы, протерли все горизонтальные поверхности, а также стекла в окнах, повесили чистые полотенца и новые занавески. Когда Вика решила по второму разу вымыть посуду, я взбунтовалась.
— Если ты еще организуешь показательную прополку, я сразу же уеду в Москву, — пригрозила я. — Мы уже сделали все, что могли. Траву красить не будем, мы не в армии!
— Ладно, — кивнула Вика. — Давай вытрясем коврик из комнаты и на этом закончим.
Мы взяли коврик за углы, отошли от дома и аккуратно встряхнули. Пыль полетела на Вику.
— Ветер дует не с той стороны, — поморщилась она. — Иди назад. Теперь развернись и встань поперек дороги.
— Сейчас вся пыль окажется на клубнике, — предсказала я. — Мне ее жалко.
— Ладно, обойди бочку, около дома будем трясти. Дальше иди, чтобы на крыльцо не попало.
Крыльцо Вика подмела, но укреплять ступеньки не стала, заявив, что не хочет делать это из принципиальных соображений.
— Чем ее кормить, как ты думаешь? — энергично встряхивая коврик, продолжала она.
— А что у нас на грядках выросло, кроме огурцов и клубники?
— Да ничего, вроде бы… Кабачки не выросли, капуста тоже… А, знаю! Молодую картошку сварим. Со сливочным маслом, укропом и чесноком будет вкусно. И огурцы. Ой, мы лилии пылью засыпали.
— Ничего, они несъедобные, — сказала я.
— Ага, — рассеянно кивнула Вика. — Отнеси коврик и пойдем картошку подкапывать.
Когда появилась Жанна, картошка доваривалась на плите, молодой чеснок и мелко нарезанный укроп лежали на столе, и даже тарелки были расставлены.