Не жди, не кайся, не прощай

Зверев Сергей Иванович

В кресле возле ринга, спиной к двери, сидел мужчина в безрукавке с тщательно выбритым, загорелым черепом, блестевшим в лучах солнца, проникающих сквозь мутноватые оконные стекла. К поздоровавшемуся Константину он не обернулся. Парни тоже продолжали боксировать, удостоив вошедшего лишь короткими взглядами исподлобья.

– Иди сюда, – услышал Рощин.

Судя по всему, обращался к нему бритоголовый в белой безрукавке. При этом он не удосужился повернуть голову или хотя бы пошевелить пальцем.

Константин подчинился, подошел и остановился

за его спиной.

– Я тебя не вижу, – процедил бритоголовый.

«Я тебя тоже», – подумал Константин.

Придержав язык за зубами, он обогнул кресло и предстал перед негостеприимным мужчиной. Квадратная черная бородка, усы и брови казались приклеенными на его смуглом лице. Было в его внешности что-то азиатское, дикое и враждебное.

– Тебя Александр Викторович прислал? – поинтересовался он, разглядывая золотой перстень на своем правом безымянном пальце.

– Да, – ответил Константин.

Парни за его спиной продолжали боксировать, но как-то очень уж медленно и вяло, явно сосредоточившись не на бое, а на происходящем перед их глазами.

– Меня зовут Паша, – сказал мужчина, любовно подышав на перстень. – Ударение на последнем слоге. – Он принялся полировать свою золотую цацку о ткань джинсов. – Сергей Викторович поручил мне с тобой разобраться.

Константину не понравилось завершение тирады.

– Что значит «разобраться»?

– А то и значит. – Паша повертел перстень перед опущенными глазами. – Подойдешь – возьму. Нет – получишь звездюлей и вылетишь отсюда с треском. Мне тут неженки не нужны. – Обнаружив на перстне какой-то невидимый постороннему взгляду изъян, Паша потер его о ляжку. – Ты написал в анкете, что боксом занимался. Это правда?

– Правда, – сказал Константин. – Но недолго. До мастера спорта не дотянул.

– Мы здесь тоже не чемпионы… Видишь этих двоих на ринге?

– Ну, вижу.

– Ты мне не нукай, я этого не люблю.

Константин напряг челюсти и заставил себя расслабить их.

– Вижу, – произнес он спокойным тоном.

– Выбирай любого, – предложил Паша. – Того, что в красных трусах, Калифом зовут. Второй – Додик. Кого предпочитаешь?

Константину, отмотавшему не один год, вопрос не понравился. Он молча пожал плечами.

– Тогда с Калифом будешь драться, – решил Паша. – Три раунда по три минуты. Но без перерыва.

– Это как?

– Чего тут непонятного? Всего девять минут. – Щурясь, Паша полюбовался отблесками солнца на золотом украшении. – Ты же в охранники нанимаешься? Вот и докажи, что чего-то стоишь.

– Ладно, – сказал Константин, – согласен.

– Попробовал бы ты не согласиться, – хмыкнул Паша. – Ступай в раздевалку, там тебе дадут все, что нужно.

– И белые тапочки не позабудь, – прозвучал за спиной Константина голос.

Он медленно обернулся. Боксер в красных трусах с вызовом смотрел на него, ухмыляясь и приплясывая на ринге. Константин показал ему средний палец. Калиф застыл. Улыбка сползла с его физиономии,

как гуашь, смытая водой.

Раздевшись, Константин встал под ледяной душ, чтобы охладиться перед боем, обещавшим быть не менее жарким, чем погода. Когда в висках заломило, а на голой коже выступили пупырышки, он вышел из кабины, растерся, оделся и принялся бинтовать кисти рук.

Парень по кличке Калиф не внушал ему доверия. Такое чувство превосходства обычно демонстрируют бойцы, пускающие в ход разные грязные приемы и подлые трюки. Ринг – не то место, где можно утаить свою подлинную сущность. Тут человек открывается сразу и виден как на ладони.

Натянув перчатки зубами, Рощин попрыгал, поприседал и поработал кулаками в воздухе, разминая мышцы. Чувствовал себя он отлично. Сказывались тренировки и железная дисциплина последних месяцев. Он был готов к любым испытаниям. Кем бы ни мнил себя Калиф, ему было не дано остановить Константина на пути к заветной цели.

– Фух-х… фух-х… – сопел он, молотя воздух перед собой.

– Давай на ринг, – сказал заглянувший в раздевалку Додик. – Паша зовет.

Константин вышел и увидел, что народу в зале заметно прибавилось. Всем не терпелось посмотреть, как их кореш уделает новичка. Калиф гоголем расхаживал по рингу. Паша сидел в прежней позе.

– Живей! – крикнул он, как будто обладал парой глаз на затылке.

Константин запрыгнул на помост, поднырнул под канаты. Калиф шагнул к нему навстречу с протянутой правой рукой. Константин проделал то же самое. В следующее мгновение его отшвырнул назад мощный удар в лицо.

– Гонг! – бесстрастно объявил Паша.

Константин помотал гудящей головой и принял стойку. Калиф стремительно ринулся на него, легко уходя от неточных боковых. После пропущенного удара в глазах Константина слегка двоилось, а движения были лишены координации. Противник немедленно воспользовался этим.

– Молоти! Бей! Вали его! – оживились зрители, когда он пошел в наступление.

Обрушив град ударов в корпус Константина, Калиф провел опасный крюк снизу и тут же хлестнул перчаткой справа. В последний момент Рощин все-таки успел увернуться, спрятав лицо за подставленное плечо. Кулак Калифа, скользнув по телу, поразил воздух. Костя хорошенько врезал ему по ребрам и попятился.

– А-а-а! У-у-у! Э-э-э! – ревел зал.

– Не давай ему отдышаться, Калиф, – орал утративший невозмутимость Паша. – Атакуй, атакуй!

Рощина никто не поддерживал, болельщиков у него здесь не было. Отступая, чтобы окончательно прийти в себя, он наклонялся вправо-влево, приседал, подныривал под руки наседающего Калифа. Позабыв об осторожности, тот пару раз открылся – и был за это наказан. Сначала Константин очень удачно смазал противника по скуле, задев вскользь глаз. Во второй раз он отчетливо услышал, как екнула селезенка противника. Рощин удвоил напор, а потом перешел в глухую оборону, вынуждая Калифа танцевать вокруг и энергично работать руками.