(не)жена для бандита
Шрифт:
— Ты с ума сошла? — ярость буквально клокотала в этих словах, сказанных мне в ухо громким шепотом. — Рехнулась совсем?
Мощные руки впечатали спиной в тело, огладили плечи, и юркая ладонь властно перехватила ручку чемодана. Я запаниковала, занервничала, кровь прилила к лицу.
— У тебя мозги есть, нет?
Мужчина развернул меня лицом к себе, и мне пришлось закусить губу, чтобы не закричать и одновременно не заплакать от облегчения.
В мое лицо вглядывался побледневший от злости Амир. Глаза его полыхали погребальными кострами, а из носа едва ли дым не валил —
— Я спрашиваю: мозги у тебя есть?
39
Пользуясь суматохой, отвожу Камиллу к отцу, и они под руку семенят вперед, туда, где официанты приготовили фуршетный стол. Тут же хватаю Хана за лацкан пиджака, отдаю распоряжение собрать все оружие у парней. Он морщится, но кивает.
Бросаюсь вперед, туда, где пожар начал полыхать не на шутку, и, оглянувшись, делаю вид, что пытаюсь затоптать огонь возле ковра, чтобы он не рванул вслед за гостями, бросившимися врассыпную. На самом деле резко пинаю цветочную конструкцию, охваченную огнем, ногой, чтобы она провалилась на столы с бумагой, и территория огня выросла.
Оттолкнув официантов, парней, сражающихся с пожаром, выбегаю на парковку, сажусь в первую же попавшуюся машину, достаю ключ из бардачка — вопиющая халатность и ненужное доверие — и завожу мотор! Быстро просматриваю приложение на телефоне, и вижу, что маленькая точка движется вдоль дороги по направлению к городу.
Выжимаю всю скорость, на какую способна эта малышка, и гоню вперед. Через несколько минут вижу отчаянную женщину, которая отважно бредет вдоль дороги и яростно сжимаю пальцы на оплетке руля. Черт! Черт! Совсем с ума сошла! У нее нет никакого инстинкта самосохранения, девушка как будто не может додуматься, что ее здесь могут поймать раззадоренные алкоголем после фуршета мужчины и сделать все то, о чем пишут в газетах…
Останавливаюсь и жду, пока она поравняется со мной, но эта беспечная женщина разворачивается и думает сбежать! Рычу под нос, чувствуя, что градус кипения возрастает все больше и больше, и в два счета догоняю ее, прижимаю к себе и хочу раздавить в своих руках, выжать все соки, сломать как хрупкую фарфоровую игрушку, чтобы она больше не доставляла неприятностей и проблем, но вместо этого грубо толкаю ее к машине, пристегиваю ремень безопасности, не слушая нервных укоров, загружаю багажник сумками и гоню обратно.
— Пристегнись! — командую, поняв, что она вышла из себя и начинает вести себя по меньшей мере неадекватно: то кидается на меня с кулаками, рассыпая пустые угрозы, то плачет, отвернувшись, то пытается открыть заблокированную дверь машины.
Гоню что есть силы: время идет буквально на миллисекунды, а мне нужно как минимум минут двадцать на дорогу туда и обратно. Черт. Черт. Черт!
— Закрой рот! — громко бросаю ей и проскальзываю на красный сигнал светофора, маневрируя между колоннами автомобилей. От страха она закрывает глаза, держится за ручку двери и начинает беззвучно рыдать. Солнечные очки спали и потерялись где-то в недрах машины, и я, бросив случайный взгляд на ее лицо, столбенею.
Наташа реально
— Куда гонишь! — кричит она и я отмираю.
Нет, то, что девчонка сменила прическу совсем не делает из нее другого человека. Ей только стоит открыть рот, как все встает на свои места и когнитивный диссонанс рассеивается.
Мы даже не успеваем достигнуть точки назначения, как я, даже не заглушив мотор, тащу ее за собой. Она упирается, пытается укусить меня за руку, но противостоять силе ярости невозможно. С размаха буквально закидываю ее в комнату, из которой она вышла совсем недавно, закрываю с внешней стороны на ключ.
— Приеду, поговорим! Сиди и не высовывайся!
— Ты рехнулся! Пусти! Я уеду! Пусти! Сумасшедший! — истерит она и буквально бьется о дверь, от чего та едва ли не слетает с петель, и когда я тащу из багажника вещи, слышу, как что-то стеклянное бьется в комнате.
Черт, не до этого сейчас.
Пока еду, одной рукой отписываюсь хозяину дома, что продлеваю аренду на неопределенный срок и пишу сообщение охраннику, который буквально просрал свое единственное задание — избавить меня от этой занозы — что он уволен.
Влетаю на парковку, даже не утруждая себя тем, чтобы поставить машину на место, и бегу назад, туда, где и должен находиться.
Буквально выныриваю из кустов рядом с Камиллой, и она от неожиданности захлебывается шампанским.
— Ты меня напугал, — округляет она густо накрашенные глаза.
Развожу руки в стороны и подхватываю фужер из ее рук. Делаю большой глоток, усмиряя дьявола внутри.
— Проблемы с алкоголем? — ехидно говорит она и кивает подружкам, догадавшимся оставить нас с невестой наедине.
Да какой невестой…
Дотрагиваюсь большим пальцем до прохладного золотого ободка.
Женой…
— Никаких проблем, — дыхание приходит в норму. — Первый день семейной жизни, хочется запомнить…
Она хихикает.
Вижу, что к нам в сторону направляется Вильданов, расправив плечи и раскинув руки, будто бы хочет обнять нас и весь мир в придачу. Сдерживаю брезгливую дрожь. Цепляю на лицо спокойную уверенную улыбку.
— Как дела у моих детей? — довольно громко говорит он, поравнявшись с нами. — Пусть эта досадная оплошность не будет омрачать ваши сердца, это ничего не значит!
Камилла вздыхает и оправляет юбку и без того идеально сидящего платья.
— Все это ерунда, не переживайте, — говорит Вильданов. — Когда мы с твоей матерью женились, светлая ей память, целые сутки лил дождь, а какой-то бомж вылил ей на подол белого платья красную краску. Как видишь, прожили мы с ней неплохо всю жизнь…
Вильданов обнимает дочь и смачно целует в щеку в поддерживающем жесте, а она морщится и незаметно вытирает место поцелуя, явно страдая от того, что не может поправить макияж прямо сейчас.