Не. Отпускай меня

Кнайдль Лаура

Следующим был Коннор. Он тоже выбрал правду, а бутылка выбрала Аарона. Он так быстро задал вопрос, словно заранее продумал его:

– Как давно ты знаешь, что ты гей?

Коннор поморщился, как будто вопрос был ему неприятен.

– Я не гей.

Аарон скептически посмотрел на него:

– Зачем ты врешь?

– Я не вру, – сказал Коннор. – Я не гей.

Аарон откинулся назад и несколько секунд молча смотрел на Коннора. Он казался совершенно растерянным, как маленький мальчик, которому рассказали, что

Деда Мороза не существует. Он раздраженно покачал головой:

– Ты дурачишь меня?

– Нет.

Аарон сдвинул брови.

– Но ведь ты мне совсем недавно рассказывал о горячем парне в кафе.

– То, что мне нравятся мужчины, не значит автоматически, что я гей.

– Вот как. – Аарон скривил губы. – То есть ты… бисексуал?

– Пансексуал, – поправил его Коннор.

– Что это значит?

Апрель шлепнула Аарона по затылку. Он так быстро повернул голову, что мог повредить себе шею, и возмущенно посмотрел на Апрель:

– Что? Я не могу спросить?

– Можешь, но также ты мог бы проявить чуть больше осведомленности. Кроме того, ты нарушаешь правила игры.

– Я не хотел. – Он повернулся к Коннору. – Извини.

Коннор засмеялся:

– Все в порядке. У меня нет проблем с этой темой. Но то, что люди вешают на меня ярлык гея, нервирует.

– А что все-таки значит пансексуальный? – спросил Аарон с интересом.

– Это значит, что я чувствую симпатию ко всем людям. Я влюбляюсь в человека независимо от гендерной идентичности. Мне все равно, является ли человек мужчиной, женщиной, транссексуалом или кем-то еще. Речь идет только о характере, личных качествах.

Слова звучали как заученные. Будто Коннор уже сотни раз вынужден был объяснять одно и то же, как учитель, который работал десятилетиями.

– Окей. – Аарон не казался убежденным. – Но ты обычно флиртуешь только с парнями.

– Мне нравятся мужчины.

– И это не делает тебя геем? – осторожно спросил Аарон, словно боялся снова получить шлепок от Апрель.

– Нет, – сказал Коннор. – Возьмем тебя в качестве примера. Тебе нравятся женщины, но ты питаешь слабость к блондинкам, поэтому охотнее всего заигрываешь с ними. Однако это не мешает тебе влюбиться в женщину с каштановыми волосами, если она подходит тебе.

– Логично, – пробормотал Аарон.

Апрель вздохнула:

– Хорошо. Теперь, когда это выяснилось, можем мы наконец продолжить игру?

Следующим был Гэвин. Он крутанул бутылку, которая остановилась, указав на Луку. На лице Луки появилась озорная улыбка, а Гэвин громко простонал:

– Забудь об этом. – Он покачал головой. – Я не буду отвечать на этот вопрос. Я уже сто раз тебе говорил.

– Что за вопрос? – спросила Грейс.

– Он хочет знать, когда и с кем у меня был первый раз, – ответил Гэвин и закатил глаза.

– А он не выдает мне это уже годы, – добавил Лука. – Я готов поверить в то, что он

еще девственник.

Апрель фыркнула и раздраженно посмотрела на Луку:

– То, что человек не хочет говорить о своем первом разе, еще не значит, что он девственник. Каждый имеет право держать что-то в себе.

Лука прищурил глаза:

– А как же игра?

– Но Гэвин твой друг, и если ты уже знаешь, что он не хочет говорить на эту тему, тебе не следует его об этом спрашивать. Тем более перед другими, – объяснила Апрель более строго, чем предполагала игра.

Я поддерживала ее мнение. То, что Лука хвастал своими завоеваниями и не мог не предать огласке связь с Грейс, не значило, что Гэвин тоже должен обнажать для всех личную жизнь.

– Я же еще ничего не спросил, – защищался Лука.

– Ты точно не хочешь задать мне этот вопрос? – Гэвин многозначительно поднял бровь.

Лука сжал губы.

– Да, хорошо, я хотел тебя об этом спросить, но откажусь от своей затеи. Какой твой любимый фильм из детства?

– Ты это знаешь.

– Как почти все остальное о тебе. Здесь трудно быть креативным.

– Хорошо, это аргумент. – Гэвин огляделся и сделал преувеличенно долгую паузу, как будто хотел поднять градус напряжения.

– «Властелин колец». Все три части. Тогда, сейчас и навсегда.

– О, да! – Апрель засмеялась и погладила за ушами Джека, который с любопытством протиснул голову в наш круг. – Я очень хорошо помню тему вечеринки, посвященной твоему десятому дню рождения. Мы все должны были нарядиться, а Джоан, которую пригласили родители Гэвина, велела нам сделать мечи из папье-маше. Луке попал в глаз клей, и ей пришлось ехать с ним и папой в больницу.

– Спасибо за дурацкий анекдот, – сказал Лука.

– А что? – С лица Апрель уже исчезло раздражение. – Это веселая и красивая история. По сути ты свел папу и Джоан. Если бы тогда не попытался навеки склеить свои веки, они бы не провели вместе время в больнице.

– История красивая, если ты не глупый мальчик, над которым смеются врачи. Я думаю, это был один из самых неприятных моментов моей жизни, и совершенно достаточно, что его рассказывают каждый раз на годовщину их свадьбы.

– Зануда.

– Подожди, когда будет твоя очередь и я смогу задать тебе вопрос, – предостерег ее Лука, но при игривом тоне его голоса угроза звучала неубедительно.

– С нетерпением жду. – Апрель усмехнулась. – Но сейчас твоя очередь.

Лука перевел взгляд на бутылку с текилой. На мгновение задумался, а потом крутанул бутылку в середине нашего круга. Она сделала несколько кругов и наконец показала на Аарона.

Тот ехидно потер руки.

– Ты говоришь, что с глазами был один из самых неприятных моментов твоей жизни, а какой был самый неприятный момент?