Неамериканский миссионер

Кураев Андрей

Почему я считаю, что форум – это тепличные условия? Да, там могут обозвать, оскорбить, но и в реальной электричке так могут сделать. Только в электричке при встрече с сектантами и воинствующими атеистами не будет возможности выбрать опцию «звонок другу», выверить цитату по Библии или Иоанну Златоусту. В Интернете никто не обязывает писать ответ через пять секунд после появления сообщения, привлекшего твое внимание. Ты можешь ответить через неделю, а за это время собраться с мыслями и привести чувства в порядок. Очень много здесь зависит от стиля, от умения не переступать границы агрессии.

– Каковы же отличительные черты интернет-общения?

– Прежде всего, здесь невозможно суггестивное, «духовное» воздействие

на собеседника. Ни интонация, ни глаза здесь не повлияют. Значит, остается голый рацио. И это очень важно для церковных людей. Потому что усиленная нагрузка на разум, которая дается в Интернете, как раз способствует развитию тех мышц, которые оказались сильнее всего атрофированы в церковной жизни в XX веке,- мышц богословия.

– Многие интернет-персонажи пользуются так называемыми «виртуалами» – выдуманными личностями для общения на форумах и в чатах. Может ли православный человек становиться «виртуалом» на время присутствия в сети?

– Только сегодня я читал письма преподобного Феодора Студита. Он инициировал так называемую «михианскую схизму», то есть порвал общение сначала с Константинопольским Патриархом святителем Тарасием (784-806), а затем со святителем Никифором (806-815). Надо отметить, что в том споре преподобный Феодор с точки зрения Церкви оказался не прав, но тем не менее Церковь с великим уважением относится к его трудам и чтит его как великого подвижника и богослова. Так вот, в одном из писем к своим собратьям преподобный Феодор предлагает – ввиду неизбежной перлюстрации писем – обозначить действующих лиц буквами греческого алфавита. Сам Феодор подписывался последней буквой алфавита – «омега», а его духовника, игумена Платона, обозначала буква «альфа» [125]. Для всех 24 букв греческого алфавита (и для трех дополнительных) нашлись обозначаемые ими персонажи. Так что это не были первые буквы имен. Мы видим, что святой считал возможным не подписываться своим именем, а других людей упоминал под некими, как сейчас сказали бы, «никами».

Тот раскол, «михианская схизма», возник из того, что были расхождения между святыми Патриархами (Тарасием и Никифором) и святым Феодором по вопросу о том, где граница возможных компромиссов. Патриархи говорили о принципе икономии, о том, что если речь идет о власти, то на какие-то грехи императора можно закрыть глаза, а преподобный Феодор говорил о том, что так делать нельзя, потому что Евангелие одно для всех, в том числе и для властей. Как видите, он был противником растяжимой икономии, но тем не менее он допускал возможность сокрытия христианских имен.

– Пожар Останкинской башни, отключив телевидение, как бы выдвинул на первый план другие, альтернативные электронные средства информации, в частности – Интернет. На следующий день после пожара в Интернет было довольно сложно войти – настолько был увеличен трафик. Может быть, действительно Патриархии стоит подумать о том, чтобы участвовать в процессе с самого начала: создавать свое Web-радио, Web-телевидение?

– Во-первых, Вы либо оптимист, либо живете в совсем виртуальном мире. На мой взгляд, последствия пожара в Останкино выразились не столько в трафиках в Интернете, сколько в росте водочного оборота. Потому что народ, отключившись от одного наркотика, перешел на другой… Эти темные вечера с пустыми экранами провоцируют к тому, чтобы перейти к личностному общению, а посредником личностного общения в нашей стране, к сожалению, все время является бутылка с прозрачной жидкостью.

Об этом пожаре тяжело говорить, потому что первым чувством, конечно, была искренняя радость у всех церковных людей.

Но по здравом размышлении, конечно, понимаешь, что это скорее тяжелый удар по национальной культуре. Я это говорю не потому, что я ценю передачи РТР и ОРТ, а просто потому, что эти дни стали прекрасной рекламой для спутникового ТВ. А этот рынок в России представлен прежде всего продукцией НТВ-плюс, и, значит, именно

НТВ, то есть самый антихристианский и самый антирусский канал, вдобавок в ту пору развернувший откровенную травлю Президента моей страны, получил великолепную возможность расширить спрос на себя. Кроме того, все это телевизионное безобразие теперь будет восстанавливаться на государственные деньги и будет работать еще более эффективно, потому что закупленная техника будет более современной.

Так что по некотором размышлении первая радостная реакция угасает. Но ведь она была – и тут есть очень серьезный повод для размышлений. Ни в Интернете, ни в частных разговорах я не видел воплей ужаса и отчаяния. Общая реакция – облегчение: «Наконец-то!…». На одном оккультном, антихристианском сайте – рериховском – даже появилась заметка: «Всенародная ненависть к телевидению наконец-то материализовалась».

Тут уж телевизионщикам впору задуматься: а почему вдруг они стали предметом народной ненависти? Действительно ли они демократы, действительно ли отражают чаяния, интересы народа? Или познеры – это такое агрессивное меньшинство, которое навязывает свою систему ценностей народу – народу, который до сих пор, несмотря на пятнадцать лет промывки мозгов, сопротивляется этой системе их ценностей?

А что касается присутствия Церкви в Интернете, то история наша – и церковная, и гражданская – учит, что наиболее эффективная методика – это «не мешать». Не создавать какие-то суперпрограммы, суперфинансирование, а просто не мешать тем, кто желает и умеет работать.

– В своей книге «О нашем поражении» [126] Вы говорите достаточно мрачные вещи о том, что Россия сегодня является скорее языческой страной, нежели православной. Может быть, с этой точки зрения, компьютер для кого-то выступает как объект некоего языческого культа? Не впрямую, конечно,- компьютеру никто не поклоняется, но религиозные чувства замещаются: общение в Интернете и тому подобное.

– Компьютер ничем не отличается от любого другого «творения рук человеческих» (артефакта). Здесь можно сказать так: «Чистому все чисто, а свинья везде грязь найдет». Да что говорить об искушении компьютером! Вот православная икона. Казалось бы, что может быть для православного человека святее, чем икона,- и тем не менее в восприятии некоторых людей икона становится тем, что мешает идти к Богу, а не помогает. Например, когда в VII-VIII веках в Византии возникли иконоборческие споры, многие люди стали отвергать иконы, потому что они видели, что в сознании некоторых их единоверцев почитание икон доходило до неприличных степеней. К примеру, считалось, что для того, чтобы Причастие стало «святее», необходимо соскоблить в чашу с Причастием немного краски с иконы. Или брали икону и при Крещении объявляли: «Вот эта икона будет твоим крестным отцом» [127]. К сожалению, все что угодно человек может извратить. Человек может гадать на Библии – но это не повод для того, чтобы сжигать Библию. Человек может использовать компьютер для гадости, да,- но это не повод для того, чтобы объявлять войну всем компьютерам. Это повод для того, чтобы осознать: человеком надо оставаться везде, в том числе и в Интернете.

Есть хороший церковный принцип: «Ты можешь владеть всем, лишь бы ничто не владело тобою». Не стал ли я приставкой к моему компьютеру? Ответ на этот вопрос получить легко: надо вспомнить свою реакцию, когда какие-то человеческие обязательства заставляют отвлечься от мира компьютера. То же – и с телевизором. Представьте, что уже взрослые дети звонят своей пожилой маме и просят ее завтра провести хотя бы три часа с малышом-внуком. Бабушка же ответствует: «Хорошо. Но я сейчас посмотрю свои планы…». И открывает программу телепередач. И лишь выяснив, что между ее любимой мыльной оперой и не менее любимым ток-шоу в этот раз есть трехчасовой интервал, она соглашается в это время заняться внуком. Все – это уже не бабушка, а телеприставка.