Неамериканский миссионер
Шрифт:
– Ну хорошо, это вопрос государства, условно говоря: возможен или невозможен тоталитаризм, но при чем тут вопросы религии?
– Понимаете, в течение предыдущих полутора тысяч лет – от императора Константина Великого до императора Николая Второго – любые перемены, усовершенствования в технике государственного контроля Церковь скорее приветствовала, потому что полагала: «Ведь это на нашу защиту, еретиков будут преследовать, не нас. Ведь мы-то с властью, государь наш православный, поэтому проблем у нас не будет…». В середине XIX века святитель Игнатий Брянчанинов в ходе дискуссий о судьбе крепостного права даже написал трактат с изложением
Так что для меня в словосочетании «новый мировой порядок» ударение стоит на слове Ordnung.
Опыт XX века показал, что укрепление репрессивных и фискальных мышц государства может создать проблемы не только для еретиков и преступников, но и для нас. Поэтому сейчас Церковь смотрит на все это с точки зрения потенциальных жертв, потенциальных диссидентов.
Не забывайте – Православная Церковь на собственном опыте испытала в ХХ веке, что такое быть гонимым. И поэтому, когда мы призываем с крайней осторожностью относиться к созданию компьютерных глобальных систем,- это значит, что Церковь впервые за полторы тысячи лет своей истории отождествляет себя с гонимыми.
Может показаться, что мы отдали свои умы во власть необоснованных «фобий» и нам мерещатся преследования там, где на самом деле расцветает полная свобода. Что ж, вспомните о пресловутых «трех шестерках». Безо всякой политики, представьте, что в классе есть мальчик с такой довольно странной привычкой: он всюду ставит три шестерки – в своих тетрадях, дневнике, тетрадях одноклассников, на классной доске, на партах и так далее. Скажете ли Вы, что у этого мальчика все нормально, или скажете, что у него есть проблемы?
– Ну конечно, проблемы какие-то есть…
– А наша проблема в том, что сегодня эти мальчики правят миром.
– Недоумение…
– Вы вряд ли будете оспаривать мое предположение, что символическую наполненность долларовой купюры определяют люди, обладающие властными полномочиями… А при всех реформах внешнего облика доллара неизменной остается ширина банкнот – 66,6 миллиметра…
Конечно, из того, что создатели этой системы играют с тремя шестерками, не следует, что они сатанисты или что они сознательно бросают вызов христианам. Дело в том, что это число в Библии встречается дважды и имеет разный смысл. Первый раз оно встречается в книгах Ветхого Завета, и там число 666 – это число, символизирующее мировое богатство: 666 талантов золотом платили покоренные племена царю Соломону. А второй раз это число встречается в Новом Завете, в Апокалипсисе,- и там оно уже оказывается печатью сатаны.
Так вот, может быть, те люди, которые насыщают наш мир навязчивыми встроенными шестерками,- это люди, для которых Новый Завет не авторитетен. Им дороги книги Ветхого Завета: царь Соломон – часть их личной, национальной религиозной традиции, и поэтому для них это добрый символ, символ богатства, символ успеха, поэтому этим символом они сопровождают все свои товары и документы. Может быть и так, но представьте, если я скажу: «Знаете,
– Ну, безусловно, люди, которые делают подобные записи, не могут не знать, что в одной из самых мощных в мире религий это число воспринимается негативно.
– И это означает, что в сознании этих людей сидит мысль: «Как бы поддеть чувства миллионов христиан?». Для них это мелочь, такое мелкое развлечение. А в таком мире, в котором у таких «развлекающихся мальчиков» громадная власть, у христиан появляется ощущение, что от таких шуточек – пока только шуточек – со временем может дойти до чего-то более серьезного. В конце концов, гонения на Церковь начинались с анекдотов Вольтера.
– Понятно, а сатанизм с точки зрения Церкви – это прямое поклонение сатане или что-то другое?
– «Сатанизм» – это строгий термин. Это или поклонение сатане, или апология сатаны, или же, как минимум, такое перетолкование библейских сюжетов, где упоминается сатана, что он становится положительным персонажем. Нельзя думать, будто любое несогласие с Православием в наших глазах сразу же становится cатанизмом.
– Вы полагаете, что в современном мире сбываются пророчества Апокалипсиса?
– Пророчества Библии сознательно составлены таким образом, чтобы каждое поколение могло их приложить к себе. Скажем, если общество живет в состоянии раздрая, войны, тогда вспоминаются слова Евангелия: и восстанет народ на народ, царство на царство, и тогда настанет конец [131]. А если у общества стабильный период, тогда приходят на ум слова апостола Павла о том, что конец станет близок, когда будут говорить: «мир и безопасность» [132].
Так что сама по себе такая эсхатологическая обеспокоенность – это естественная нотка христианского умонастроения. Вопрос в том, чтобы эта нотка не стала сольной, господствующей, не стала слишком агрессивно подминать под себя все многообразие жизни, переводя все газетные новости на язык Апокалипсиса. Не надо уверять себя самих, будто мы точно знаем, что нашему поколению суждено быть последним. Не случайно, что в церковной православной традиции Апокалипсис – единственная из книг Нового Завета, которая никогда не читается в храме за богослужением. Для того, чтобы не выносить ее на рынки и базары, в мир сплетен.
Да, мы знаем, что есть тревожные тенденции в нынешней «глобализации».
Царство антихриста – такое, каким оно рисуется в Апокалипсисе,- это авторитарно-тоталитарное царство. Авторитарность его состоит в том, что оно контролирует всю жизнь экономики. Граждане, которые не согласны с политикой государства, обречены на бойкот. Когда нельзя ни покупать, ни продавать без соответствующей символики на себе [133].
Оно тоталитарно потому, что стремится контролировать души людей, восприятие ими тех или иных событий, в том числе и религиозных. На наших глазах складывается глобальное авторитарное царство, в котором под предлогом борьбы с терроризмом провозглашается необходимость ограничения личной свободы граждан.