Неангелы
Шрифт:
– Ты – не Целитель по своей сути, ты – Целитель по приказу. Поэтому я не жду особых успехов, но мы сделаем все возможное, чтобы не ударить в грязь лицом, не так ли?
– Да. Я понимаю, сделаю все, что в моих силах. Вы, ребята, мне слишком нравитесь, чтобы оставлять вас умирать.
– Отрадно это слышать, - он ободряюще похлопал меня по плечу своей огромной рукой. Странно, после этого внутри меня потеплело, я впервые почувствовала себя частью команды.
Поразительно, но в обучении Целительству мне каким-то чудом удавалось не отставать от Леры. Не знаю, в чем причина, возможно, все благодаря тому, что мы с ней в последнее время очень сдружились. Занятия с Эдгаром,
– Если у тебя не получается полюбить то или иное существо и найти в себе желание помочь, попробуй представить себя на его месте. Как будто это ты сидишь с порезом на руке и ждешь исцеления. Должно помочь.
Сложно поверить, но она оказалась права. На следующий день мне удалось вернуть к жизни свою первую ветку дерева, добиться похвалы от Эдгара и впервые за время пребывания в лагере Ассоциации поверить, что я не бесполезна.
Через несколько дней он пригласил меня на псарню, честно признавшись, что хочет воспользоваться тем, что я знаю о Соне.
– Извини, что перенес занятие сюда. Но с вашим обучением и постоянными отлучками Кирилла я слишком редко бываю здесь. Это для меня невыносимо, - произнес Эдгар, впуская меня внутрь. Несмотря на холод за окном, внутри было тепло, даже немного жарко. Соня, одетая в легкий сарафан, сидела на кровати и листала книгу. Нас она встретила теплой улыбкой и удивленным взглядом.
– Соня, знакомься. Это Арина, моя ученица. Мы позанимаемся здесь, если ты не против?
Девушка растерянно кивнула и снова уткнулась в книгу, совершенно потеряв к нам интерес. Взгляд моего учителя никогда не был таким, как сейчас. В нем смешались боль, одиночество и невероятная тоска.
– Она не разговаривает? Что с ней произошло?– шепотом поинтересовалась я, тут же укорив себя за излишнее любопытство.
– После завершения одной страшной миссии она не произнесла ни слова. Иногда мне кажется, что Соня больше не принадлежит этому миру. Это убивает.
Слезы или мне показалось? Я встряхнула головой, отгоняя это видение. Наверное, показалось. Стоило Эдгару повернуться ко мне, он тут же пришел в себя. Как им с Кириллом удавалось изменяться так быстро? Нужно взять и по этой специальности пару уроков. Позже.
– Давай забудем про уныние и перейдем к практике. У меня есть для тебя пациент…
Мягкая шерсть. Холодный, тыкающийся мне в руку черный нос. Взгляд, полный абсолютного доверия. Щенок бегал вокруг меня, прихрамывая на заднюю лапу. Я переводила испуганный взгляд с Эдгара на него и обратно.
– Альма родила без меня, - он кивнул в сторону одной из борзых, - эта травма была получена им при родах, с тех пор он хромает. Пока я не давал ему имени. Если нам не удастся исправить ситуацию с лапой, мне придется его пристрелить как брак.
Мне словно залепили пощечину. Брак. Я взяла щенка на руки, не понимая, как можно безжалостно убить существо настолько доверяющее тебе. Малыш принялся слегка покусывать мне палец. Хотел есть. Неужели мой учитель сможет выстрелить в него? Щенок тем временем понял, что кормить его здесь не собираются, и возмущенно запищал.
Я гладила его неестественно изогнутую лапу и пыталась сосредоточиться. Чтобы спасти его, нужно просто взять себя в руки, забрать эту боль и вылечить. По рассказам Эдгара, принятая на себя боль животного воспринимается человеческим телом не так сильно, как боль другого человека. Бояться мне было нечего. Легкая боль - ничтожная цена за спасенную жизнь. Немного
Боль пронзила ногу внезапно. Колено подогнулось, и я оказалась на полу, прижимая к себе испуганно болтающего лапками щенка. Все четыре лапы были абсолютно здоровы. Мне же предстояло хромать пару дней.
Постепенно, погружаясь в информацию о Целителях, залечивая раны и переживая боль, я сама не заметила, как увлеклась процессом. Едва успев оправиться от того случая со щенком, я вылечила ожог у Комара. Да, у Леры это получилось бы в разы быстрее, но мне было приятно почувствовать себя нужной, да и Комару помочь. Его жизнь в последнее время была далека от сладкой. Они с Жанной продолжали ругаться, несколько раз переругивались и с Лерой. В чем причина последнего я не знала, а подруга отказывалась говорить. Меж тем моя трудоголическая мантра работала на ура. Заглушить тоску удавалось при помощи учебы, постоянного присутствия подруг и круглосуточной практики. Жизнь вошла в привычное русло и несла свои воды вперед со скоростью бушующей горной реки до того злополучного вторника.
Последние несколько недель выдались на удивление насыщенными. Я метался между двумя шизофрениками, по совместительству гениальными писателями и моими Объектами, защитой Арины (в большей степени от паранойи её матери) и общими обязанностями Наставника. В этом круговороте мне никак не удавалось найти время на индивидуальные занятия с Комаровым. Если честно, я с удовольствием спихнул бы его кому-нибудь другому. Да и чему его может научить самый отвратительный Командир из всех, что есть в Ассоциации? Как поддаться эмоциям и завалить задание среднего уровня? Как потерять Целителя? Как нарушить все возможные правила Ассоциации, влюбившись в курсантку? Ни дать, ни взять, я – пример для подражания. Будь моя воля, никогда не согласился бы никого учить, но это приказ. О чем мне в жесткой форме напомнил сегодня утром отец. Пришлось назначить первое занятие. К счастью, дом нашей команды был свободен и мне не пришлось тащиться из Старой деревни в Новую.
Ожидая своего ученика, я в очередной раз пытался разобраться в собственных мыслях. Неотвратимо приближалась еще одна напасть – совместная миссия с Ариной. Осталось всего два дня, но я так и не нашел в себе силы рассказать ей. Почему медлил? Мне не хотелось снова ломать её только-только вошедшую в русло жизнь. Она старательно занималась с Эдгаром и даже делала успехи, веселилась с Лерой, пила много кофе и всегда вставала с правой ноги. В общем, была счастлива без меня.
Скрип входной двери прервал мои размышления. В комнату, стряхивая с шапки снег, вошел Комаров.
– Привет! Надеюсь, ты не против занятий в нашем доме, - я старался быть максимально дружелюбным со своим, о ужас, учеником, - сегодня здесь все равно никого нет, было бы обидно не воспользоваться случаем. На занятиях можно забыть про субординацию, обращайся ко мне на ты и по имени.
– Согласен, - он коротко пожал мне руку, - оставим формальности.
В последнее время этот парень стал слишком колючим. Судя по всему, распределение Ассоциации выбило его из колеи сильнее, чем мы могли предположить. Я не знал, как ему помочь. Мы с Машей в свое время не стали делать из этого трагедии. Сначала было жутко неловко узнавать друг друга с новой стороны: внезапной, неожиданной, откровенной. Изучать привычки и тела друг друга, словно читая энциклопедию. Медленно. Внимательно. Постепенно. Сейчас я мог бы защитить докторскую по теме «Маша и с чем её едят».