Небеса нараспашку
Шрифт:
– Да, конечно, мам.
Женщина, недоумевающая только в глубинах собственного подсознания, сделала два шага прочь, но внезапно обернулась:
– А он это… стерилизованный?
– Стерилизованный, – ответил ей лично Валентино, оторвавшийся от чистки когтей.
– А… Ну, славненько.
– В смысле? – не сочтя нужным спрашивать насчёт гипноза, решила уточнить другой вопрос я, – Ты это серьёзно?
– Моя раса гораздо более продвинута, нежели ваша. Мы не плодим себе подобных без разбора. У меня есть резерв половых клеток, если я захочу создать семью. У нас всё запланировано. Никаких лишних импульсов, –
– А вот сейчас стало не по себе.
Пара отрывистых рычащих нот, должно быть, означали усмешку:
– Такие, как ты. Эмоциональные. Импульсивные. Тебе нельзя было заводить собаку – но ты поддалась искушению. Я так не могу. Я размышляю, а ты… действуешь интуитивно. Не вздумай обижаться, это не оскорбление.
– Ежели так вежливо просят… – только и могла заметить я, ныряя носом в кружку кофе. Если подумать, обижаться в ситуации, в которой я оказалась – последнее дело.
Вопить ещё – вполне себе достойный выбор, но обижаться, прямо скажем, не по-человечески.
– Если ты закончила с приёмом пищи, я бы хотел обустроиться.
– Да, конечно, – я поднялась из-за стола, всё ещё гадая, кем я, собственно, ему прихожусь (по всему выходило, что напарницей), – Пойми меня правильно, я готовилась взять пёсика, потому понятия не имею, где тебе будет комфортно.
– Моя раса выживает при широком спектре условий, – он говорил «моя раса» тоном заправского нациста, так, что я живо ощущала себя существом до смешного незначительным, – Однако наиболее комфортно мне было бы в помещении, подобном том, где меня разместил тот мальчишка, Норман… Кстати, он показался тебе привлекательным по половому признаку?
– Что, прости? – ошалело перевела на собеседника глаза я.
– Не сочти за наглость, однако брачные ритуалы вашего вида кажутся мне занятными. Я бы посмотрел.
– Я бы хотела, чтобы ты был собакой, – также без намёков вздёрнула брови я, отчего-то совершенно не боясь этой здоровенной туши, – Ладно. Что ты ешь, я знаю. Тебе понадобится лежанка? Не уверена, что смогу раздобыть такую большую, так что могу предложить мягкий плед.
– Это приемлемо.
– Круто, – я наведалась к секретному шкафу тайной собачницы, доставая нужный рулон из флиса, – А что насчёт туалета?
– Я испражняюсь раз в месяц. Ты непременно узнаешь об этом, обещаю. Это особенный день, во время которого мне будет нужен полный покой и много воды. И аромамасло. Базилик подойдёт.
– Не думаю, что хочу торопить события и расспрашивать о таком заранее, – я поёжилась, старательно выгоняя из головы любые версии того, что творится на данном жизненном этапе Валентино.
Устраивала его лежбище, конечно же, я, хотя меня ни на минуту не покидала уверенность в том, что мой гость и сам в состоянии постелить себе плед. Похоже, не императорское это дело, пока есть рабы вроде меня.
– Так и… – я выдохнула, отойдя чуть поодаль и любуясь на результат своих праведных трудов, – Что дальше?
– Заказать для меня побольше морепродуктов.
– Это логично, – я проглотила вопрос а-ля «Платить ты не собираешься?», – Но вообще-то я говорила про… нашу совместную работу.
– А. Разумеется, – Валентино со знанием дела помялся на пледе, утраиваясь поудобнее, –
– Понятно, – я осмотрела его полную противоречий тушу в поисках упомянутого коммутатора, но так ничего и не обнаружила.
– Он в ухе. Наши технологии лежат за гранью ваших, – словно прочтя мои мысли, отозвалось нечто, волею судеб теперь называющееся моим псом.
– Действительно, как же я сама не догадалась. А… – я с видом стреноженного средь бела дня жеребца почесала одну ногу другой, – Тебя надо… прививать или чипировать?
– Меня – нет. Тебя – да, – кажется, этот реверс доставил моему гостю несказанное удовольствие, – Чтобы ничем не заболела и не потерялась и на просторах галактики.
В этот момент я испытала ни с чем не сравнимое ощущение того, что питомцем сделали меня саму. Впечатления были, прямо скажем, такие себе. Нет, не подумайте, я действительно была всеми руками за приключения, но Валентино вёл себя как-то грубо. Сейчас он напоминал мне холодного и расчётливого гангстера из какого-нибудь навороченного голливудского боевика, примерно такого, к которому на ковёр бросают побитого главного героя, а этот мерзавец температуры вечной мерзлоты сидит в своём любимом кожаном кресле с непроницаемой миной, и словно погодя гладит улёгшуюся на коленях кошечку.
Вот я, судя по всему, и была такой кошечкой. Только надо привить и чипировать, чтобы не заболела и не потерялась.
Мысли мои были безрадостны, и я поплелась делать домашнее задание с таким видом, будто на меня повесили каторжные колодки (можете представить ржавые, с кровавой пылью в крепежах).
Не успела я усеять и половину листа бисеринами моего поистине микроскопического почерка, только в моменты фантастического наития становившегося чуть крупнее прожилок на мраморной говядине, наметился какой-никакой, но движ.
– Наша первая миссия. Идём.
Я едва не взлетела от испуга вместе со стулом:
– Ты с ума сошёл так подкрадываться?!
– А, – не больно-то склонная к мимике морда Валентино отразила нечто, похожее на озарение, – Слабый слух, точно. Прошу прощения. Но суть того, что я озвучил, не меняется. Идём.
– Прямо сейчас?
– Разумеется, сейчас. Теперь это твоя работа.
– Что мне надеть?
Снова то миллиметровое смещение почти невидимых бровей:
– Не имеет значения. Если будет иметь – выдадут на месте. И ты… выглядишь приемлемо для представителя своего вида, как мне кажется.
– А у вас там… – я помассировала висок указательным пальцем, пытаясь сосредоточиться, – Много людей работает?
Валентино в это время встряхнулся, применяя свою эксклюзивную собачью маскировку:
– Ты первая… Что?
– Так я что же, представляю всё человечество?! – мой мозг тут же провёл дежурную опись всех составляющих внешнего вида: что когда стиралось и что насколько измято.
– Не зацикливайся на этом. Никто не обратит внимания на представителя отсталой расы.
Два открытия. Первое: словами можно ударить наотмашь. Второе: я не кошечка на коленях. В глазах этого пришельца я максимум креветка в запаянном аквариуме. Сущее ничтожество, диковинный сувенирчик на рабочем столе. Великий Валентино и я, копошащаяся в поисках микроскопических водорослей на обед.