Небесная Канцелярия
Шрифт:
Кирилл попятился назад, но дверь оказалась закрытой. Он даже не заметил, когда ее закрыли. Не осталось даже малейшей щелочки. Попытался открыть, поковырял ногтями. Попытка оказалась тщетной. Дверь плотно прилегала к стене.
Скрипач, обойдя все группы, подошел к Каркушину.
– Не понял… где это я?.. – растерянно выдохнул Кирилл.
– Всё вы прекрасно поняли, – ласково ответил музыкант. – Это, как бы лучше объяснить… Здесь инкубатор. Здесь мы проводим девять дней. Сегодня девятый день. Сегодня все и решится. Вы в нашей группе! Кстати, вы всех так
– Куда это «дальше»? – совсем растерялся Кирилл.
– Там… эээ… типа другого инкубатора, – добродушно пояснил скрипач. – Там мы уже будем без одежд. А здесь нельзя! Здесь мы еще не успели утратить чувство стыда. Полный, так сказать, инкубационный период, длится сорок дней. Давайте я вам лучше сыграю.
И музыкант заиграл. И вокруг стали собираться присутствующие.
– Я не смогу утратить чувство стыда за один день, раз я только что пришел!.. Я и за сорок дней не смогу утратить чувство стыда! – пытаясь прийти в себя, возмутился Кирилл.
– Сможете! Не сможете – не страшно. Потерпите. После сорока дней у вас отберут не только одежды, но и тело. Стыд тогда потеряет всякий смысл. Нас уже в этом смысле проинструктировали, – донеслось со стороны.
– Не хочу я ничего терять! – перебил Кирилл. – Я домой хочу! У меня развод с женой! Не представляете, что она может устроить, если я вовремя не приду?!
– Что вы кричите? Здесь теперь ваш дом! И смиритесь перед неизбежным. Смиритесь! Где тонко, там и рвется!
– Не хочу смиряться! И, вообще, что за насилие? Из своей квартиры… можно сказать…
– Молчите!.. Здесь не принято критиковать этот мир! Все должны жить в мире и спокойствии.
– Нельзя жить в мире и спокойствии, когда с тобой поступают несправедливо!
– Эх, молодой человек, если бы вы знали, с каким количеством людей поступают несправедливо! если б вы знали, – донеслось со стороны.
– Если б вы знали, какие у меня в свое время были женщины!.. Если б вы знали… Но все они, к сожалению, умерли, – влез в разговор седой старичок, прислушивавшийся некоторое время через слуховой аппарат.
– Я.… дойду до суда! – выкрикнул Кирилл.
– С ума сошли?! Это ж… Вечный суд!
– Какие были женщины!.. – вздохнул старичок.
– Вы что, меня больше не слушаете?.. – очнулся музыкант.
– И что? Что! В цивилизованном мире все спорные вопросы должен решать суд, пусть даже и Вечный!.. Я еще и вас вместе с собой отсюда вытащу! – не унимался Кирилл.
– Ты что?! Мы не хотим! Нам и здесь хорошо, – засопротивлялись присутствующие. – Чего вы с ним разговариваете? Не видите, сумасшедший!.. У нас, если с человеком начинаешь разговаривать, он вскоре твое сознание, а потом и всего тебя начинает считать зоной своих интересов, несмотря на то что всё здесь, конечно, общее. Нагими, как говорится, приходим, нагими уходим.
– Не хочу я никуда уходить! У меня развод, завтра! Вы не представляете,
Но все уже отступили, и Каркушин остался один.
На окраине парка шел другой спор.
– У меня есть допуск! Есть! – доказывал незнакомец высокой фигуре в капюшоне. Фигура скорее напоминает недвижимое изваяние, плащ ее не то уходит в землю, не то сливается с землей.
– Стоять! – рявкнула фигура.
– Да на, смотри, вот документы! Вот… На них ничего не написано… да… О чем это говорит? О том, что на них может быть написано все что угодно!.. Что это значит? Значит, я могу ходить, куда угодно и когда угодно!..
– Стоять! – гулко пробасила фигура. – Шляются всякие.
– Ах, так! Хорошо… «Всякие»?.. Мы еще посмотрим… «всякие»… – ретируясь, пригрозил незнакомец. – Я тебя отсюда уберу! Уволю! Будешь знать, с кем связываться.
– Допуск! – рявкнула фигура, рявкнула так, что земля задрожала вокруг.
Вскоре затрещали кусты в парке, и сквозь ветви выглянул, чуть не вывалился, недавний спорщик.
– Эй, ты, иди сюда!.. Эй, опоздавший, иди сюда! – донеслось до слуха Кирилла.
– А этот? – с опаской указал Кирилл на фигуру в капюшоне.
– Они тупые. Они охраняют только земляные дорожки. Это же черви!.. Ну, иди, чего скажу.
Кирилл осторожно подошел.
– Ты что ли навел у нас столько шороху? Можно сказать, устроил сбой в слаженной работе всей Канцелярии. Давай знакомиться! Я – отлученный от дел Небесной Канцелярии, – добавил незнакомец.
– Какого шороху? Кто навел?
– Не прибедняйся. Ты. Точно ты! Дай-ка рассмотрю тебя поближе. Хорош!.. Я хоть и отлученный от дел, все равно числюсь в Канцелярии прикомандированным. У нас ведь как? даже если и отлучают, все равно находят место и пристраивают. Мимо меня ничего, можно сказать, не пройдет. Это я к чему? Хочешь выбраться отсюда?
– Как? Реку что ли эту переплыть?
– Ты что?! Это ж океан Разума! Его переплыть невозможно. На нем иногда бывают такие штормы, когда кто-то пытается добраться до глубин!.. В общем, никому не позавидуешь. Лучше и не пытаться.
– Мне показалось – река.
– Всем поначалу так кажется.
– Как тогда выбраться?
– С помощью Канцелярии! Хочешь, я передам им твою жалобу?.. Я когда услышал твой митинг протеста, увидел заложенный в тебе потенциал, смекнул, что к чему. И повод имеется: они не имели права тебя забирать, раз вовремя не забрали!..
– Не имели!.. – возмутился Кирилл и насторожился: Что значит «вовремя»?
– Так, к слову. Не принимай близко к сердцу. Не будь меня, с тобой никто и разговаривать бы не стал! А так… они еще не успели опомниться после случившегося, а мы им новый удар!
– Но говорят, суды здесь вечные, – сказал Кирилл.
– Это там вечные, а здесь… при моем участии… еще не совсем вечные.
– Но нас уже собираются отсюда депортировать, послать, мне сказали, дальше по этапу. Какая несправедливость!