Небесная милиция
Шрифт:
— Но сейчас же не начинается, — возразил Воронков. — Нормально сидим.
— Так это они сами все и устроили! Тут, наверное, под каждым кустом по снайперу! Может быть, даже они нас подслушивают, — Капустин понизил голос и указал пальцем на закопченный потолок.
Воронков тоже посмотрел на потолок:
— Кажется, кто-то кричит? — сказал он. — Неужели не слышишь?
— Черт! — Капустин хлопнул себя по лбу. — Совсем забыл! Я же его там в туалете запер!
Дудкин появился в комнатке бледный и взъерошенный. Его сопровождал смущенный Капустин.
— С облегченьицем! — поприветствовал его Воронков.
— Ну
— Мы тут о вашем предложении говорили, — Капустин неожиданно для самого себя стал называть эксперта на «вы». — Увлеклись немного.
— О моем предложении? — удивился Дудкин. — Ах, ну да! И что? Решили что-нибудь?
— Хотелось бы знать, — сказал Воронков, — что это за Организация такая, про которую вы рассказывали. Как она, хотя бы, называется?
— Она не имеет названия, — ответил Дудкин. — Ей не нужно название, потому что другой такой все равно нет. Она распространяет свое влияние по всему миру, членами ее являются Посвященные.
— Масоны что ли? — насторожился Воронков.
— Масонские ложи — это наши подразделения, — Дудкин достал из кармана несвежий носовой платок и начал им обмахиваться. — Они отвечают за свой, ограниченный участок работы.
— А кто такие Посвященные? — спросил Капустин.
Дудкин загадочно улыбнулся:
— Посвященные — это люди, обладающие Знанием.
— Понятно, — протянул Капустин.
— А вы Посвященный? — полюбопытствовал Воронков.
— Я — да, — скромно ответил Дудкин.
— А Кобзон? — спросил Капустин.
— Кобзон — нет.
— А кто еще Посвященный?
— Вы хотите, чтобы я вам предоставил список членов? — усмехнулся Дудкин. — Это тайна. Некоторые заплатили бы за эту информацию миллионы долларов.
Капустин выразительно посмотрел на Воронкова.
— А чем все-таки занимается эта самая Организация? — спросил Воронков.
— Сохранением Знания, — ответил эксперт. — Это в основном. А попутно всем, вплоть до смены правительств.
— Круто, — протянул Воронков.
— Итак, — торжественно произнес Дудкин, — пора решать. Вы в деле или нет?
Капустин ответил не раздумывая:
— В деле! — при этом он так энергично мотнул головой, что с носа у него сорвалась крупная капля пота.
Дудкин посмотрел на Воронкова:
— А вы?
— А что я? Я как все, — ухмыльнулся Воронков.
26
Обиходов проснулся утром в собственной квартире, чего в последнее время с ним давно уже не случалось. Первым делом высчитал, какой это был день. Получалось, что суббота. Значит, воскресенье — завтра. Завтра все закончится. Васконян перегрызет горло Заморокину, и тогда этой нелепой и страшной истории будет положен конец. Можно будет начинать новую жизнь. Какую? Об этом Обиходов подумает послезавтра. А пока надо пережить субботу. Странное чувство. Не нужно никуда бежать, никому звонить, не нужно ничего лихорадочно придумывать, спешно просчитывать варианты. А что тогда делать? Как живут люди, которым нечего бояться? Как жил сам Обиходов неделю назад? Просто делал какие-то мелкие дела, от которых не зависела его или чья-нибудь еще жизнь. Взгляд Обиходова упал на письменный стол с пишущей
Обиходов рывком встал из-за стола.
Все! Больше никакого сочинительства! С понедельника устроюсь на работу менеджером по продажам, в электронный лабаз к мужу сестры. Буду торговать пылесосами и видеомагнитофонами. И гробу я видел эту «небесную милицию», этого главного редактора, этот «Мир сенсаций» и всю эту журналистику в целом. Обиходов решительно прошлепал в ванную. Совершив незатейливый утренний таулет, он обнаружил, что у него нет чистой рубашки. Та, в которой он был вчера, имела совершенно отталкивающий вид. Казалось, что вместе с потом и грязью эта рубашка таила в себе какие-то частицы прежней жизни, которых ни в коем случае не должно быть в жизни теперешней.
«Стирка! — сказал себе Обиходов. — Вот начало дня, достойное настоящего мужчины!»
Через пару часов ванная в Обиходовской квартире напоминала линкор, украшенный сигнальными флагами ко дню Военно-морского флота. На всех крючках и веревках висели рубашки, майки, трусы и носки. Журналист стирал самозабвенно, с упоением и азартом. Какое-то время он пел песни, как деревенская баба на речке, русские народные, сам удивляясь, откуда он их мог знать. Дойдя до полного автоматизма в застировании, полоскании и выжимании, он вдруг неожиданно поймал себя на том, что опять думает о «небесной милиции».
«В финале должна быть битва. Грандиозная битва между Барзеевым и Бароном. Яростная и беспощаная, с взрывами, стрельбой из всех видов оружия, погонями, мольбами о пощаде… Она должна закончится полным уничтожением обеих банд. Столкнувшись лбами, Барон и Барзеев аннигилируют, как две микрочастицы из физики, кварки, или как там их бишь… Умирая, Барзеев или Барон успеет выстрелить и попадет Барону или Барзееву прямо между глаз — последняя точка! Пожалуй, это будет лучше, чем у Дудкина».
Обиходов присел на край ванны.
«Я не должен этого делать! Не должен ничего придумывать. Может, прав эксперт? С этим материалом шутки плохи. Стоило мне превратить Васю из обычного подростка в бандита, как тут же появился Коля. Коля, Вася… Наваждение какое- то!»
Сквозь шум воды Обиходов услышал телефонный звонок. Он спешно вытер руки и вышел из ванной.
— Алло? Георгий, это вы? — Обиходов узнал голос Людочки. Ему показалось, что девушка была чем-то сильно взволнована.
— Людочка? Что случилось?
— Коля ушел… — сказала Людочка срывающимся голосом.