Небесное притяжение
Шрифт:
Несмотря на занятость, Ляля провела с новеньким почти весь следующий день. Они ходили на пляж, говорили о музыке, о книгах. Володя поражался, как много Ляля знает. Он не мог говорить с ней на равных. О себе он почти ничего не рассказывал, да она и не спрашивала.
Вечером, за ужином, сестры шепнули, что кто-то из гостей сказал Варваре Леонидовне, указывая на Лялю и новенького: «По-моему, они поженятся». Мать пришла в ужас: «Что вы, Ляля же невеста, с полгода как помолвлена. Да и видятся они с Владимиром всего день…»
Ляля приняла сообщение к сведению,
Наступил день рождения одной из сестер — Марины. Сделали шашлык, расселись группами под деревьями. Веселье, песни, танцы. Ляля танцевала изумительно, чувствуя каждый нюанс мелодии. Володя любовался ею, что не укрылось от окружающих.
В «спендиариуме» существовала традиция устраивать проводы отъезжающих. Сопровождалось это посещением винных подвалов, коих в окрестностях Судака было великое множество. К вину подавались вкусные бутерброды с брынзой и чесноком, их почему-то называли антрекотами. Вместе с Лялей и очередными отъезжающими Володя обошел несколько подвалов, отяжелел от вина, в довершение натер ногу и так устал, что в последнем подвале заснул.
На следующий день под вечер новенький подошел к Ляле и попросил выслушать его. Всем своим видом он выказывал решительность.
— Елена Александровна, — начал он официальным тоном. — Я иду к вашей матери просить руки одной из сестер.
Ляля не удержалась и прыснула — очень уж серьезно сказано.
— Какой же из сестер?
— Я имею в виду вас.
— Ничего не выйдет. От женихов устала. И надоело считаться невестой.
— Медлить мы не будем.
— Тогда идемте в загс, — предложила Ляля, считая сказанное шуткой.
Володя посмотрел на часы.
— Четыре часа. Увы, загс уже закрыт. Давайте завтра с утра. Приезжает мой друг, он и будет свидетелем. А сейчас я должен рассказать вам о себе. Должны же вы знать, с кем связываете судьбу.
— Отложим разговор на завтра.
— Нет, зачем же. Давайте сегодня, сейчас. Моя мать полька, родом я из Ефремова Тульской области. Там живет мой отец. По профессии я авиационный инженер. Комната в Москве…
— Уже поздно, Володя, завтра расскажете.
«Вряд ли это шутка», — решила Ляля, возвращаясь к себе. Игра, однако, зашла слишком далеко, пора остудить пыл новенького. Прислушалась к себе. Сердце тукало изо всех сил, словно пыталось выскочить из ребер, кожу знобило предчувствие чего-то неотвратимого. Не привыкшая лукавить с собой, вынуждена была признать: приезд новенького нарушил привычный ход жизни. Что же будет дальше?
Ночью она не спала, встала с рассветом, гуляла по саду и вдруг увидела новенького, выходящего из дома. Спряталась за тутовым деревом и проводила его глазами. Вот он открывает калитку, выходит на каменистую тропу, идет вдоль изгороди как-то боком, смешно подпрыгивая…
Вернулся Володя через два часа.
— Я был в загсе, нужны двое свидетелей. Один есть — мой друг Лева Абрамович, он только что приехал. А где взять второго?
Ляля пообещала найти. Она обратилась к знакомому пожилому армянину Ивану Романовичу и попросила сопровождать
— Я иду в город. Нет ли у тебя поручений?
— Зайди к часовщику, забери часы. Кстати, новенький всерьез за тобой ухаживает.
— Ты находишь?
— Все видят это, Лялечка.
По дороге в загс Лева Абрамович, с которым Мясищев познакомил невесту, шутил:
— Володя, может быть, я заменю тебя? Мне Лялечка тоже нравится.
Все смеялись, один Иван Романович мрачнел. До него вдруг дошел смысл происходящего, и он заупрямился.
— Нэ пайду, — стал он посреди дороги и замотал огромной бритой головой, как буйвол, ослушавшийся хозяина.
Еле-еле уломали строптивого свидетеля. Бракосочетание прошло без осложнений, если не считать мелочи.
— Хотите принять фамилию супруга или оставите свою? — спросили Лялю.
Она повернулась к Володе и без тени смущения спросила:
— А как ваша фамилия? — чем повергла в изумление работников загса.
Вернувшись домой, Ляля отдала документ о регистрации брака матери. Варвара Леонидовна всплеснула руками, а младшая сестра помчалась на пляж и громогласно объявила:
— Наша Лялька вышла замуж за новенького! Александр Афанасьевич был в это время в Тифлисе.
Получив телеграмму, он спешно выехал я Судак, где и была сыграна свадьба. Молодые отбыли пароходом в Ялту, а оттуда поездом в Москву. Поселились они в Володиной семиметровой комнатке на Разгуляе.
Выйдя на работу, Мясищев поразил коллег по бригаде крыла обручальным кольцом. Тогда кольца еще не вошли в обиход.
— Володя, извините за совет, но, может, лучше снять кольцо? — робко предложил Петляков и порозовел от смущения (подобные предложения были не в его правилах).
— А вы, Владимир Михайлович? У вас ведь тоже кольцо.
— И у меня врастет, — в тон ответил Мясищев.
В бригаде его ждали большие дела.
Под руководством А.Н. Туполева шло проектирование нового самолета АНТ — четырехмоторного, с двигателями, расположенными в ряд в носке крыла. Машина развила схему АНТ-4, поднимаясь на другой, куда более высокий уровень.
По мере проектирования уточнялись тактико-технические требования. Полетный вес самолета АНТ-6 должен был составить 16 тонн, потолок — около 5 тысяч метров, скорость — чуть более 200 километров в час. Поражал воображение и размах крыла — 41 метр.
Петляковская бригада по крупицам накапливала опыт. Крыло вырисовывалось в плане трапециевидной формы, четырехлонжеронным. Мясищеву по-прежнему поручали рядовые задания, по-прежнему он выполнял их спокойно и расчетливо, завоевывая репутацию аккуратного, исполнительного сотрудника.
Подоспела и первая деловая командировка. После постройки АНТ-4, названного в серии ТБ-1, Туполев отправил одну машину в Ленинград заказчику — Особому техническому бюро по военным изобретениям. Морской воздух, ленинградская сырость привели к тому, что на крыльях самолета появилась ржавчина. Андрей Николаевич вызвал к себе Незваля.