Небесное Сердце
Шрифт:
Вчера он снова гонялся за ботами. Какой-то шутник на корабле повадился программировать этих сорванцов красть сахар из столовой. На прошлой неделе пропадали ягоды. Старпом не долго гадал и обещал выловить этих алхимиков. И где только аппарат склеили... Может быть, самому тоже поискать, и если найду позднее третьего дня, то поощрить за смекалку?
Свет мой, скучаю без тебя. Слушаю тишину и вспоминаю твои песни. Они одни звучат мне в безмолвном космосе далеким маяком. Каждый день, будто слышу тебя вновь и вновь и не могу ответить. Но осталось так мало, всего несколько недель, и я надеюсь... молю Исток и вечность, что нам дадут
Помни обо мне. Смотри ночью на яркий Аль-тараэн и знай, что я сейчас там. Я услышу, непременно почувствую, когда ты будешь думать обо мне.
Не забывай меня, ведь я вернусь очень скоро, и мы вместе соберем подоспевшую вишню.
Пусть этот день будет тебе счастливым и беззаботным.
Помни меня, мой единственный лучик жизни. И жди.
3. Друзья поневоле
Архив № П/0021/У/0003 Личная память машины ТИС-512, «Красавицы».
Обработано полковником Мауном.
Элитное авиакрыло «Белый шторм».
Последняя треть 597 года.
Мое имя - Скримрейк Маун. Скрим исключительно для своих. А те идиоты, кто попытается помянуть мой номер, могут очень крепко об этом пожалеть.
Не буду отрицать, что я помоечная крыса. Из тех крыс, которые в любой драке стоят насмерть, зато долго не живут, разорванные такими же крысами. Наше место обитания - тёмные вонючие переулки и канализация. Наша еда - просроченная тухлятина, которую выбрасывают те, кому повезло устроиться в этой жизни чуть получше. Вы не замечаете нас, жители уютных квартирок в высотных домах. Вы предпочитаете о нас даже не знать. Только иногда подыхаете так же, как любая живая тварь из плоти и крови, попадаясь нам на пути, когда ночью мы выходим на дело.
Я - крыса. Из тех крыс, у которых зубы не только остры, но ещё и ядовиты.
И мне, крысе, несказанно повезло.
Повезло сдохнуть в нужном месте и в нужное время. На меня наткнулась бригада «собирателей душ». Ах, вы так боитесь этих милых людей, господа обыватели! Вас напичкали слухами и страшилками, правдивыми и не очень. Продажа органов? Генетические эксперименты? Вшивание бомб, работорговля?
Ха! Как бы не так. Эти замечательные милейшие люди дают второй шанс таким как мы. И я клянусь кристаллом своей машины, что такой шанс - это благодать небесная, вы, зажравшиеся толстомордые идиоты!
Очнувшись в машине, я не испугался, как многие. Не стал метаться, визжать и вообще, портить оборудование лаборантам. Что за чушь? Я был счастлив.
Вот эта могучая блестящая красота - мне? Что, вся? Целиком? И не отнимут? Благослови вас кто-нибудь, добрые люди! Если там, в космосе, действительно есть этот «кто-то», в которого верят некоторые дураки. Ведь умирать с дыркой от ножа в брюхе, лежа в луже собственного дерьма, кишок и крови, очень страшно. Перед глазами действительно вся жизнь прокручивается, ярко, как в кино. Жалко, хоть и хреновая она у меня была.
Я оказался в клоаке цинтеррианских нижних улиц в пять лет. Матери - алкоголичке и шлюхе - попросту не нужен был ещё один обалдуй, которого нечем кормить. Тем более, что шансов пойти по прямой дорожке у меня так и эдак не имелось. Я не питал иллюзий, не верил в добрых взрослых, обоснованно считая их кем-то вроде выходцев из сказок. Но даже не будучи наивным домашним щенком, я не протянул
Не хочу вспоминать. Тошно, мерзко и противно. Я и тогда это все радостно забыл, стоило только осознать, что перед крысой открываются другие перспективы. Пусть ненамного более радужные. Но все-таки я не подох в сточной канаве, у меня была работа. Содержание не ахти, но зато жрать не надо, по нужде тоже, а об остальном заботятся техники. Красота.
Поняв, что я адекватно соображаю, персонал со мной заговорил. Как зовут, сколько лет, как себя чувствую и прочая ерунда. Они все время что-то там у себя измеряли, записывали и перешептывались, а мне смешно было. Зачем шептать, когда я все равно все слышу? Проверка, что ли, такая? Никаких умных слов я тогда не знал. Глаза есть - ладушки, уши есть - прекрасно. Вот голоса не дали, сказали - не положено, и это было обидно. Приходилось отвечать им через какое-то мудреное устройство, на экран которого словами выводились мои мысли. Проверили они всё, что хотели, сказали, что отключат, и это на сон похоже. Поверил.
Дурак.
Это не сон. Это как удар в морду после литра спирта.
Что попал я не в райские кущи, а в конкретную задницу, понял гораздо позже. Когда после милых разговорчиков с персоналом, оказавшихся тестами, в мою лабораторию явился майор Кантер. Аж целый майор! Честь какая. Бросьте, неужели я такая важная персона?
С первого же взгляда мне захотелось его уполовинить... Та ещё сволочь, мы таких гадёнышей если встречали - разбирались быстро, ножом по горлу и все дела. Гад. До сих пор как вспомню его имя, так загривок дыбом. Стоит эта холеная морда, на меня снизу вверх пялится, улыбочка елейная. Мне нехорошо стало, в мыслях поскакала какая-то канитель про «сердечную активность» и что-то там ещё непонятное.
– Ты тут слишком умный, говорят?
– без прелюдий и вроде бы даже по-свойски начал майор.
«Ну, я» - отвечаю. А он:
– А ты знаешь, что мы обычно с такими умными делаем? Или мозги кастрируем, или в утиль отправляем. Потому как железякам вроде тебя много думать вредно.
Я бы сказал, что похолодел, потому как при этих словах мне стало совсем стремно, но холода никакого не было. Только внезапно свалившаяся на мою голову удача как-то резко закончилась. И я ещё раз убедился, что ей, как девке на шоссе, верить нельзя. А ведь ничем хорошим попадание в закрытую лабораторию закончиться не может, шланг мне в задницу!
Как знал, зараза эдакая, с чего надо разговор начинать. Предложений ноль. Зато запугиваний хватило, чтоб привлечь всё мое внимание. А я и повелся сразу на угрозы. Идиот, что ещё скажешь. Но деваться-то было некуда.
«За что?! Я же ничего не сделал!»
Майор зашипел, змея-змеей, а я торчу в этой гребаной стойке с блокиратором перед ним, как музейный экспонат, шевельнуться не могу. А раздавить гада хочется. Но ведь и страшно стало. Поймал, зацепил за последний шанс на жизнь. Затянул свой поводок.