Небесное Сердце
Шрифт:
– Но как же...
– Лаина совсем стушевалась.
– Без медицины никак нельзя!
– Нельзя, - согласился Лаккомо, пододвигая тарелку. Нет, присутствие молодой особы его не смущало, а вот её пугливое настроение начинало нервировать. Да ещё эта нелюбимая тема, - Но я стараюсь избегать их внимания.
Бедняжка не знала, куда себя деть. И уйти приказа не было, и смотреть на капитанскую трапезу неприлично. Да и разговор был ему явно неприятен.
– Но если бы они вам не помогли, вы бы....
– пискнула она совсем уже тихо. Ей внезапно стало стыдно за свою же собственную робость.
«...Всего-то закончил бы как моя мать при родах», - резко подумал Лаккомо и тут же осекся.
Вилка так и зависла на полпути от тарелки, а перед мысленным взором опять, как всегда, вихрем пронеслись долгие объяснения Отца, почему врачи отказались вмешиваться. «Так было нужно», «так сказали жрецы» - всё это он слышал уже сотни раз. Только почему там, на планете, врачи и шагу боятся ступить без жреческого одобрения? А когда дело касается космоса, то вопроса о выборе помощи не всплывает.
Лаккомо сдержал подкатившее раздражение и взял себя в руки. В конце концов, эта девушка, которая по возрасту ему в дочери годится, ни в чем не виновата. И так уже дрожит, как лист на ветру. Голова опять болеть начинает... Зачем, спрашивается, Калэхейн, дурень, её прислал? На что надеется? Не дождется... Только жалко её ещё больше стало. Мужчину ещё послать можно - уйдет и позабудет, а женщина запомнит и будет не службу нести, а над проблемами думать. Нет, все-таки правильно, что на тысячу мужчин в космофлот идет только одна девушка. Как бы ни пытались уберечь женщин строгие торийские законы - все равно найдется тот, кто по дурости или недомыслию ранит их хрупкие чувства.
– Лаина, - Лаккомо старательно удерживал голос в мягких отцовских интонациях.
– Передай доктору, что он может не беспокоиться за мое самочувствие. Я почти в порядке. А после - ступай передохни. Завтра выйду на службу и будем много работать.
– Да, капитан!
– она вскочила, явно ободренная тем, что на неё не рассердились, и буря благополучно миновала, так и не начавшись. Отсалютовав, девушка стрелой вылетела из каюты.
Но и после её ухода кусок в горло так и не лез. Только из необходимости Лаккомо впихнул в себя ужин и снова улегся смотреть в потолок.
Он собирался сегодня написать ещё одно письмо. С утра честно ждал, когда будет в состоянии работать без боли, чтобы текст лег гладко и легко. Незачем адресату знать лишние подробности службы. Но потом явился Калэхейн с отчетами, помощники, забегавшие за поручениями, пафосные новости в Сети. Мысли роились и множились, а спокойно собраться так и не получалось. Теперь ко всему прочему ещё и эта связистка. Ещё немного - и обидел бы, как ребенка. Ох уж эти женщины!
Женщина... Да, он собирался написать письмо Ей. Той Единственной, чье имя не значилось ни в одном письме, не мелькало в рукописных документах и не произносилось капитаном даже для личного дневника. Чье существование он держал в тайне даже от команды и вездесущего старшего помощника. О ней догадывался разве что, родной брат.
И ведь надо было случиться этому знакомству буквально накануне этой дурацкой истории с полиморфами, Центром и войной!
Он
В один из последних визитов на Родину ноги понесли его в сад у водопада. Как же много лет он не был там! Там пахнет водой, цветами и влажной землей, там холодный поток дробится о скалы на тысячи алмазно-искристых осколков, а в густой зелени стрекочут насекомые. Там шорох кожистых крыльев маленьких маоли смешивается с жужжанием огромных стрекоз, скользящих в чистом воздухе подобно крохотным дикоптерам. Там царит покой, которого так не хватает измученной душе.
В тот день в саду звучала музыка. Та самая, что много лет снилась ему. Грустная и легкая мелодия, которую в его снах кто-то играл под ивой.
И Золотой Журавль сдался. И перестал быть воином. И отпустил себя, отдавшись на волю стремительного потока, именуемого любовью.
Ведь в его распоряжении был всего лишь месяц, отпущенный Адмиралтейством.
И пусть Король Эйнаор рассчитывал, что они посвятят это время своим планам - космический брат вскоре просто исчез, отключив все средства связи. Король хотел было разозлиться, пытался мысленно дозваться близнеца - все тщетно. Лишь глухая стена вставала перед мысленным взором. А ночью Эйнаор увидел сон. Его брат сидел на берегу реки рядом с простоволосой женщиной в светлом платье и смеялся.
С тех пор Король перестал злиться и звать. А когда брат к концу отпуска вернулся сильно изменившимся - не спросил ни о чём.
И вот теперь вице-король вновь сидел, склонившись над планшетом, и с тяжелой душой собирался с мыслями. Предстояло написать что-нибудь, подать голос, что жив, но слова давались с трудом. Лаккомо не привык к тому, что его Ждут.
Что написать? Если в душе снова расцветает боль от разлуки, в мыслях вьются и будто стучат погибшие, презрение к войне отравляет изнутри, а стены вокруг... стены, кажется, сжимаются всё плотнее.
Что писать Единственной, далёкой от всех этих войн и боли. Ждущей за сотни световых лет отсюда и надеющейся только на то, что Её мужчина жив. Что бы она хотела прочесть?
Перо коснулось экрана, вывело первую строку, задержалось, а потом заплясала вольная мысль, рисуя свою собственную реальность.
С добрым утром, моя дорогая.
Надеюсь, это письмо дошло к тебе именно к утру. Очень хочу, чтобы с него, и с ласковой тишины за окном начался твой новый день.
Прости, что не писал так долго. Я жив, и всё с нами в порядке. Я не знаю, куда улетают часы и сутки. Кажется, все сливается в один бесконечный и цикличный день. И этот день течет, отсчитывая долгие секунды до моего возвращения.
Осталось ещё несколько недель, а потом нам обещали короткий отдых. Как я мечтаю растянуть его!.. Чтобы забыться в тишине и покое только с тобой и не вспоминать о войне.
Нет, не бойся за меня, моя радость. Мой небесный цветок. Со мной ничего не случится. Разве что, когда-нибудь взвою от заботы своего старшего помощника. Похоже, он решил не спускать с меня глаз и, будь его воля, приставил бы ко мне на привязь врача. О нет, он преувеличивает. Случается, конечно, что голова снова начинает болеть, да разве кто-нибудь от этого умирал?