Небесные девушки
Шрифт:
Я беспомощно спросила:
— О чем он с тобой говорил?
— Кэрол, ты умная девушка. Ты знаешь — это секрет, наш общий, его и мой. Но любопытная вещь произошла в середине исследования…
— Исследования! — вскричала я.
— Разговора. Психология. Он проверял мой ум.
— Ох.
— Прямо в середине разговора кто входит? Мистер Гаррисон! Он смотрит, поворачивается весь красный как рак и выходит. Хо-хо-хо. Вот так. Что за шутка?
Я сказала:
— Хо-хо-хо — это превосходно. Мой Бог, это определенно скажется на карьере доктора Дьюера.
— Кэрол! Профессия доктора Дьюера — экзаменовать женщин. У него священный долг. Он только засмеялся и сказал: «Гаррисон в следующий
— Ну, ты можешь говорить в поддержку доктора Дьюера, — сказала Донна. — По-моему, у него есть то, что француз назовет savoir faire [4] .
Я сказала в слепой ярости:
— Донна, ты знаешь, что ты натворила? Я тебе скажу, что ты сделала. Ты только что погубила бедного ублюдка, вот что ты сделала.
4
Ловкость, находчивость (фр.).
Наступила полная тишина. Донна смотрела на меня. Альма смотрела на меня. Джурди и Аннетт смотрели на меня.
Затем Донна сказала:
— О чем ты говоришь? Какого бедного ублюдка я погубила?
— Дьюера.
— Я погубила Дьюера?
— Да, и еще как.
— О'кей, скажи мне как же?
— Послав Альму вниз в таком виде. Послав Альму вниз в его номер практически абсолютно голой. И Гаррисон застал ее там. Вот этим ты его и погубила.
Альма сказала:
— Хо-хо, Кэрол!
Я сказала:
— Послушай, ты. Закрой свою дурацкую пасть.
Она ответила:
— Но, Кэрол! Это превосходно! Да наплюй на этого доктора Дьюера!
— Наплюй на самою себя, -сказала я и пошла на кухню, чтобы приготовить наши вечерние гамбургеры.
Я наполовину съела свой гамбургер и практически давилась им. Девушки были, очень милыми, насколько могли (кроме Альмы, которая продолжала хрюкать про себя, как засоренная канализационная труба), они старались избегать любого упоминания о докторах, психиатрах и о любви и сексе (что было весьма странным для Донны) из уважения к моим расстроенным чувствам. Выло предельно ясно, что во мне что-то произошло абсолютно ненормальное, — говоря метафорически, доктор Дьюер просматривался в каждой клеточке моего лица, — и даже я сама была этим потрясена. Боже праведный, ведь я видела парня всего четыре раза, а говорила с ним всего один раз, так почему же мои нервы вибрировали при одном упоминании о нем? Кричала на Альму. Кричала на Донну. Любовь? Это не было любовью. Это было совершенно непрекращающееся безумие. Это выражалось даже в том, что я в полный голос назвала его бедным ублюдком. Это, конечно, было непроизвольным разоблачением тайны. В любой компании девушек должны были прийти к такому выводу, когда одна из их числа внезапно начинала называть мужчину ублюдком со слезами страсти в голосе.
После ужина мы принялись за работу, изучая «Мартин-404» и всяческий хлам. Около половины десятого Донна потянулась, зевнула и сказала:
— Я ухожу. Мне нужен свежий воздух. — Не требовалась ЭВМ, чтобы просчитать, что она спустится в гараж за «шевроле» и поедет затем в какой-либо бар, чтобы вылить мартини. Я хотела остановить ее, но мне не хватало сил с ней бороться.
Десятью минутами позже я почувствовала полное изнеможение, я страдала от weltschmerz [5] . Я закрыла свою маленькую черную книжечку и сказала:
5
Мировой
— Я иду вниз в бассейн.
Джурди спросила:
— Хочешь, чтобы я пошла с тобой? !
Я ответила:
— Нет. Спасибо. — Мне хотелось сделать несколько энергичных прыжков с высоты, чтобы выгнать из себя дьявола, и если я размозжу свою голову о дно, то я не желала, чтобы она прыгала спасать меня.
Бассейн был освещен, подобно сказочной стране. С террасы доносилась музыка, воздух был так сладок, что мне хотелось его просто глотать, как пищу, вокруг сидели люди, смеясь и попивая, некоторые даже любовно прильнули друг к другу в светло-голубой воде. Конечно, любая женщина, которая, поддавшись разнузданной фантазии, ныряет с трамплина ночью в иллюминированный бассейн, окруженный дюжиной людей, наблюдающих за каждым ее движением, такая женщина напрашивается на то, чтобы ее назвали воображалой. Но мне на это наплевать. Я хотела утомить себя, я хотела избавиться от уймы энергии, заставлявшей вибрировать мою нервную систему, и продолжала идти вперед. Когда я появилась на поверхности в первый раз, в углу бассейна оказался Рой Дьюер, наблюдающий за мной. На нем были плавки, а во рту дымящаяся трубка.
Я смотрела на него, а он отвечал мне легкой улыбкой.
Он что-то говорил, но я не могла расслышать из-за моей купальной шапочки. Я ее стащила с одного уха и спросила:
— Что вы сказали?
— Могу ли я присоединиться к вам?
— Конечно, — ответила я.
Он поймал меня на слове. С сильным всплеском он погрузился в воду и, поплыл рядом со мной с трубкой во рту.
Я заметила это и начала смеяться так по-идиотски, что проглотила с полгаллона воды и начала тонуть, захлебнувшись. В течение нескольких счастливых мгновений он обнимал меня, поддерживая над водой, пока я не глотнула воздуха, а смешная трубка все это время оставалась у него во рту.
— Теперь лучше?-спросил он.
— Да, — ответила я, и так оно и было бы, если бы в это время не раздался крик служителя бассейна:
— Эй, там! В бассейне не курить.
И я вновь погрузилась и. едва не захлебнулась. Это было не так смешно, но на деле меня доконало, и Рой Дьюер должен был помочь мне удержаться на поверхности.
Когда мы оба пришли в себя, мы сели за стол, и он грустно взглянул на свою трубку.
— Ну, вот и все! — сказал он.
К счастью, я всегда с собой носила пачку сигарет вместе со спичками, губной помадой и парой долларов, все было завернуто в маленький шелковый шарфик. И когда я ему предложила сигарету, он сказал:
— Спасибо, это прекрасно. Могу я заказать вам что-нибудь выпить?
— Сэр, нам пить не разрешается.
— Это правильно, -ответил он. Он поглупел по-настоящему. Мой Бог, это счастье, что моя голова закружилась сегодня вечером. Затем он заметил: — Никогда больше не называйте меня сэром.
Я ответила:
— Не могу ничего поделать. Я всегда была ужасно вежливой.
Он сказал:
— Мне очень не нравится, когда меня называют сэром, вот и все. Это еще со школьного времени. — Он отвел глаза. — Как насчет кофе-гляссе?
— Я люблю это.
Он заказал два кофе-гляссе, и когда официант отошел, я сказала:
— Доктор Дьюер, я хочу извиниться за визит Альмы ди Лукка к вам этим вечером.
Он удивленно смотрел на меня, а затем рассмеялся!
— Вы к этому имеете отношение?
— Это была моя ошибка, — ответила я и объяснила почему.
— Не стоит беспокоиться об этом, — ответил он. — Со мной случались вещи и похуже. — Казалось, его это забавляло, ничего больше.
— Но, доктор Дьюер, я узнала, что мистер Гаррисон приходил, когда Альма была у вас.