Небесный берег
Шрифт:
Резанула по тыльной стороне ладони, тихо застонав. Вызвала свет и стала медленно подносить его к порезу. В памяти вспыхнули яркие воспоминания, как она сжигала всем клейма, как она сожгла клеймо себе, и слезы непроизвольно навернулись на глаза. Эванжелина не хотела делать себе больно. Ожог уже почти не беспокоил, она иногда его обрабатывала, но боли не было, жар больше не поднимался, только редкая пульсация.
Когда порезанная ладонь почувствовала тепло, Эванжелина остановилась, понимая, что не сможет излечить ни порез, ни тем более болезнь Табии. Она всхлипнула, спустилась
Посмотрев на часы, Эванжелина решила, что Алана к этому моменту уже должна была обо всем договориться. Она остановилась на пороге, постучала и, дождавшись ответа, вошла в спальню.
Эванжелина не стала даже здороваться и безжизненно сказала:
– Прости, я не могу тебе помочь.
Когда Алана поднялась в комнату дочери, она увидела плачущую Эванжелину, которая сидела на кровати, и слабо улыбающуюся Табию, которая гладила Эванжелину по голове.
Глава 17. Прощание
Всю дорогу Дакота приобнимала Лиару за плечи. Та еле-еле смогла успокоиться и пообещала, что будет держать себя в руках, если ей вдруг снова захочется размозжить кому-то голову, но ничего не могла гарантировать, потому что в прошлый раз она вовсе не желала никому смерти. Дакота улыбалась и продолжала успокаивать Лиару, понимая: она так напугана, что едва соображает.
Наступила глубокая ночь, когда Лиара и Дакота добрались до приюта святой Монифы. Свет был зажжен только в одной комнате, в кухне, если Лиара правильно помнила. Они остановились в нескольких метрах от здания. Лиара крепко сжала юбку. Дакота погладила ее по плечу.
– Они будут в опасности, если я зайду туда, – не своим голосом произнесла Лиара.
– Они и так в опасности, потому что Нэйтан и Айлей уже пришли к ним, – грустно ответила Дакота.
Вместе они направились к входу. Лиара постучала, решив не будить детей звонком.
Дверь тихонько приоткрылась, в щелочку выглянул Айлей. Улыбнулся жене и шепнул:
– Заходите.
Он провел их в кухню. Лиара шла позади, в темноте пытаясь разглядеть прихожую и небольшой коридор и понять, что изменилось за время ее отсутствия. Она щурилась, кусала губы и нервно оглядывалась с ощущением, что кто-то за ней следит. А оказавшись в кухне и увидев воспитательницу Фрайду, она с трудом сдержала крик и слезы.
Фрайда, ошарашенная и вдруг резко замолчавшая, начала вытирать подступившие слезы. Все это время убеждая себя, что готова к встрече с Лиарой, она вдруг осознала: к такому подготовиться невозможно. Они крепко обнялись, цепляясь друг за друга как за последнюю надежду, и обе заплакали.
Нэйтан сидел за столом с чашкой остывшего чая, опустив голову. Смотреть на Лиару и Фрайду оказалось неожиданно больно. Виделись ли они в последний раз или им еще посчастливится когда-нибудь встретиться? За последние пару часов Нэйтан задал себе этот вопрос бессчетное количество раз и все равно не смог ответить. Они бежали из страны, лишь бы остаться в живых, но не имели ни малейшего представления, какая жизнь их ждет за пределами Форты.
Айлей и Дакота
Когда Лиара и Фрайда наконец смогли отпустить друг друга, Фрайда усадила ее за стол и поставила тарелку с ужином, потом предложила Дакоте, но та отказалась, покачав головой.
– Так что с вами случилось? – вновь спросила Фрайда.
Лиара резко положила ложку в тарелку, громкий звон эхом раздался у нее в голове. Она не хотела говорить об этом, вспоминать. Слезы в любой момент вновь могли навернуться, но, взглянув на Дакоту, она мысленно повторила слова, которые та шептала ей. Это помогло успокоиться. После глубокого вдоха Лиара задержала дыхание на несколько секунд и на выдохе ответила:
– Нас пытали два года в каком-то подвале в лесу. Они хотели сделать из нас магов.
Нэйтан не планировал сваливать все объяснения на Лиару, но, когда она заговорила, не посмел прерывать. Слова полились из нее рекой, она говорила, говорила, говорила. Не умолкая.
Все остальные молчали.
Поначалу Лиара была эмоциональной: срывалась на крик, переходила на шепот, сжимала ладони в кулаки, закусывала губы и зажмуривалась, а потом вдруг стала равнодушной. Голос зазвучал монотонно, а горящие яростью и болью глаза остекленели, на них будто бы появилась полупрозрачная пелена. Нэйтан упустил момент, когда из нее исчезли все эмоции. Ее равнодушие выглядело страшнее истерики.
Когда Лиара замолчала, в кухне повисла гробовая тишина.
Они все устали, все хотели спать, но никто не решался сказать об этом первым. Айлей и Дакота убедились, что все делали правильно и им необходимо помогать тем, кто нуждается в помощи. Воспитательница Фрайда ни в чем не убедилась, только поняла, что защитить никого не в силах.
– Я попросила Монику подготовить для вас две комнаты. Они все равно свободны после пропажи четырех детей, – глухо произнесла Фрайда. – Вам всем пора отдохнуть.
Никто не стал спорить, все молча поднялись на второй этаж.
Айлей и Дакота зашли в одну спальню, Лиара и Нэйтан – в соседнюю. Фрайда спустилась обратно в кухню, чтобы все убрать. Время было позднее, но она не хотела спать. Сердце сжалось, когда на пороге дома она увидела мальчика, которого вырастила и которого потеряла. Расслабиться у нее не получилось, и сейчас она старательно мыла посуду, пытаясь забыться.
Несмотря на рассказ Лиары о том, что с ними случилось, Фрайда не до конца верила, словно такие ужасы не могли происходить в стране, где она жила. Словно такие ужасы должны быть чем-то далеким, нереальным, тем, о чем пишут в газетах и судачат, стоя в очереди в магазине.