Небесный лабиринт. Прощение
Шрифт:
Глава девятнадцатая
Ева была в «Поющем чайнике» и вдруг увидела, что в дверях стоит Бенни. Сначала она решила, что Бенни хочет присоединиться к ним, и хотела сходить за стулом.
А потом увидела ее лицо.
— Увидимся позже, — быстро сказала она сидевшим за столом.
— Ты же еще не доела чипсы! — искренне изумился Эйдан. Такого еще не бывало.
Но Ева уже была на Лисон-стрит.
Она увела Бенни подальше от дверей кафе, в которое ходили все их знакомые.
Бенни
Повторяла, что Джек любит ее, Бенни. По-настоящему любит. Он не хотел, чтобы так случилось. Но ничего другого он сделать не может. Объявление о помолвке будет напечатано в «Айриш Таймс» в субботу.
Ева обвела взглядом улицу и увидела такси, высаживавшее пассажира у дома престарелых имени Святого Винсента. Она потащила Бенни на другую сторону и впихнула ее в машину.
— Дунлаогхейр, — лаконично сказала она.
— Девочки, с вами все в порядке? — Таксист следил за их отражением в зеркале. Высокая девушка выглядела неважно. Так, словно ее вот-вот стошнит.
— Деньги у нас есть, — ответила Ева.
— Я имел в виду вовсе не это… — начал он.
— И это тоже. — Они улыбнулись друг другу.
Ева сказала Бенни, что ей нужно отдохнуть. Когда они приедут домой, у них будет время поговорить.
* * *
Кит не было. Она отправилась покупать платье к Пасхе. Пасху ей предстояло встретить в графстве Керри. У Кевина Хики и его отца.
Они расположились на кухне. Бенни сидела за столом и сквозь пелену слез следила за тем, как Ева готовила еду. Тонкие руки подруги резали холодную вареную картошку и бекон, а потом обмакивали длинные кусочки хлеба в сырое яйцо.
— Я не хочу есть, — сказала Бенни.
— А я хочу. Ты забыла, что весь мой ленч остался в «Поющем чайнике»?
Ева достала бутылку хереса, лежавшую в пакете из-под корнфлекса.
— Так мы прячем его от мальчишек, — объяснила она.
— Я не буду.
— Это лекарство, — ответила Ева. Она наполнила два больших бокала и поставила на стол тарелки с едой. — Теперь рассказывай с самого начала и не торопясь. Начни с того, как вы сидели на твоей куртке у канала. Но не говори мне, что он любит тебя, иначе я встану, сброшу все на пол и заставлю тебя убирать.
— Ева, пожалуйста… Я понимаю, что ты хочешь мне помочь.
— Да, хочу, — сказала Ева. Еще никогда ее лицо не было таким мрачным. Ни во время долгой войны с Уэстуордами, ни во время битвы с матерью Клер, ни на больничной койке лицо Евы Мэлоун не было таким жестким и непримиримым.
Они говорили до самых сумерек. Услышав, что пришла Кит, Бенни обвела взглядом неприбранную кухню и наполовину пустую бутылку хереса.
— Не волнуйся, — мягко сказала Ева. — Она все поймет. Я введу ее в курс дела.
— Мне пора на автобус.
— Ты останешься здесь. Позвони матери. Да, Бенни, еще одно…
— Нет, не кончено. Он не хочет, чтобы все было кончено. Он сказал, что мы должны поговорить.
Кит подошла к двери и с удивлением осмотрела кухню. Но Ева не дала ей открыть рот.
— У Бенни небольшой шок. Лучший способ справиться с ним — это еда. Мы съели половину завтрашнего завтрака, но позже я схожу в магазин на углу и все возмещу.
Долгих объяснений Кит не требовалось.
— Ладно, я отнесу наверх покупки. Увидимся через полчаса, когда придет пора готовить ужин. Конечно, если будет из чего.
Она подбодрила их кивком и исчезла.
Аннабел Хоган сказала, что не возражает. Она задержалась в магазине. Значит, ужин можно не готовить. Они с Патси купят что-нибудь у Марио. Бенни с горечью думала о вечерах, когда она бросала Джека в Дублине на произвол судьбы и как угорелая неслась домой, чтобы составить компанию матери. Теперь она может торчать в Дублине сколько угодно, но уже слишком поздно.
— Ты куда-то идешь с Джеком? — спросила мать.
Бенни помнила предупреждение Евы, но не смогла заставить себя сделать это. Не смогла сказать матери, что все кончено. Если бы она так сказала, это было бы признанием факта.
— Не сегодня, — жизнерадостно ответила она. — Сегодня мы идем с Евой в кино.
Бенни лежала в постели Евы и прикладывала к глазам холодные примочки. Тем временем Ева внизу накрывала на стол. Шторы были задернуты. Снизу доносился стук тарелок и звяканье столовых приборов. На минутку зашла Кит и принесла ей чашку чая. Она не пыталась развеселить Бенни или посочувствовать ей. Теперь Бенни понимала, почему с ней было так легко ладить.
Она боялась ушатов соболезнования, которые выльет на нее мать, бесконечных разговоров, беспочвенных предположений и дурацких советов. «Может быть, если бы ты носила более светлое или более темное… Если бы ты пришла к нему в дом и поговорила с его матерью… Мужчинам нравятся девушки, которые похожи на их матерей…»
Она не могла сказать матери, что Нэн беременна. Это как-то унизило бы их всех.
И заставило бы посмотреть на случившееся другими глазами.
Ева и Бенни гуляли. Казалось, они шли пешком несколько часов и преодолели множество миль.
Иногда они спорили, иногда Бенни останавливалась, чтобы выплакаться. Она говорила, что Ева не была бы такой жестокой, если бы видела лицо Джека. Ева только молчала и поджимала губы. Когда Бирма-роуд осталась позади и они оказались в парке Киллини, Бенни сказала, что это ее вина. Она не понимала, до какой степени мужчины нуждаются в физической любви. Это биология. А когда они сели у обелиска и начали смотреть на бухту, Бенни сказала, что Джек Фоли — самый нечестный человек на свете. Зачем он сказал, что любил ее, если на самом деле этого не было?